Никто не хотел воевать
Шрифт:
Богдан уже не впервые слышал подобные разглагольствования матери, поэтому не встревая, давал ей выговориться, в надежде, что этим все и ограничится.
– Мне тут как-то недавно сын хозяев… Ну, вот этот щенок мне эдак с издевкой данные из интернета привел, что наша незалежная в такой заднице пребывает. Оказывается, Украина по уровню жизни на сто пятом месте в мире находится. Я и поинтересовалась, а на каком месте Россия? И знаешь, оказалось, что Россия, которая тоже управляется весьма плохо, находится на пятьдесят четвертом. Чувствуешь, какая разница. Понятно, что у них и нефть, и газ, и леса полно, но главное не это. Если бы они так же управляли, как наши управляют и здесь бы все разворовали, ничего
– А у России оно есть? И нефть, и газ, и лес когда-нибудь кончатся. А кроме как ресурсами за валюту торговать москали ничего не умеют, – критично усмехнулся Богдан.
– Ты не прав, у русских будущего нет, как не было никогда, а у России оно есть, как и было всегда.
– Не пойму как это… разве русские и Россия, не одно и тоже? – удивленно вскинулся в кресле, в котором сидел, Богдан.
– А вот так. Я, вот всего четвертый год в Москве, но твердо могу сказать то, о чем уже давно догадывалась – москали создали эту огромную, богатейшую страну, в которой никогда не были и не будут настоящими хозяевами. Да и не только они, все кто тут испокон живут, коренные, они все нации без будущего, да, в общем, и без прошлого. Разве можно считать нормальным прошлым ту собачью жизнь, которой они жили на протяжении всей своей истории. Знаешь, в девяностые годы в среде москальской интеллигенции в ходу была такая мысль, де русские почти всегда плохо жили потому, что ими все время не русские руководили. Они тогда даже Хрущева, Брежнева и Горбачева русскими не считали. Дескать, у них у всех много украинского, даже по-русски они все как украинцы говорили. Но вот дождались, Ельцин – русский, Путин – русский, Медведев – русский. Как на Украине за двадцать лет независимости никакого толку нет, так и Россией все эти годы русские руководят и все равно в России лучше всех живут не русские, не татары, не мордва, не буряты, коренные нации, которые здесь живут много веков, а пришедшие со стороны: евреи, армяне, грузины, азербайджанцы. И какого президента не ставь, хоть самого наирусского, ничего не изменится.
Оксана Тарасовна привычно вошла в роль преподавателя, ходила в халате и фартуке по большой кухне и «читала лекцию»:
– Еще раз говорю, в России столько земли, а в ней богатств, и еще новые открывают – они никогда не кончатся. Но большинство москалей и прочих коренных просто не могут обратить их себе во благо, и эти богатства, совершенно безхозны, валяются на земле. Потому сюда и едет так много предприимчивых, энергичных людей со всех бывших республик СССР. И очень многие здесь неплохо устраиваются, а некоторое сказочно обогащаются. Особенно преуспевают, конечно, жиды и кавказцы. Многие из них, начиная буквально с нуля, стали здесь успешными бизнесменами, или добились успехов в других областях. Они богатеют, процветают, громко заявляют о себе на эстраде, в кино, или еще где-нибудь. И это тогда, когда подавляющее большинство местных по привычке прозябают в нищете и безвестности.
– Кавказцы здесь процветают в основном за счет преступной торговли, подкупа чиновников, или за счет прямого бандитизма. Всем известно, что большинство российских воров в законе кавказцы, – вновь скептически прокомментировал слова матери Богдан.
– Да какая разница, как они здесь добывают деньги и кормят свои семьи. Но они их добывают в большом количестве и кормят, одевают и обувают свои семьи весьма неплохо, в разы, а может в десятки раз лучше, чем большинство русских свои, – в голосе Оксаны Тарасовны слышалось недовольство тем, что сын ее перебил.
– Мам, зачем ты мне все это говоришь? Уж не хочешь ли ты мне посоветовать следовать примеру этих
– Богдаша, успокойся! Я тебя ни к чему такому не призываю. Я просто хочу, чтобы ты, наконец, полностью мне доверился, и делал то, что я тебе скажу. Если бы ты всегда так делал, сейчас у тебя и здоровье было бы в порядке, и диплом в кармане, и наверняка хорошо бы зарабатывал и семью давно бы завел, – это Оксана Тарасовна уже говорила со слезами в голосе.
– Мама, ну ты опять!? Давай не будем! Сколько раз я и перед тобой винился и сам себя корил. Что случилось, то случилось, ничего уже не изменить. Зачем весь этот разговор, еще раз мне на больное место надавить? – Богдан с досадой отвернулся, недвусмысленно давая понять, что больше на эту тему говорить не желает.
– Затем, сынок, чтобы сейчас ты сделал все в точности, как я тебе посоветую,– вновь добавила в свой голос педагогического металла Оксана Тарасовна. – Дело в том, что у тебя может появиться шанс не просто, наконец, выправить свою жизнь, но и прочно встать на ноги.
– Как встать, мам, если я в полной заднице!? Я ведь ничего не могу, даже эти проклятые окна мастрячить. Я даже гвоздь как следует не могу забить, у меня руки трясутся. Все это контузия, будь она проклята, – теперь уже Богдан чуть не плакал.
– А в остальном, как ты в последнее время себя чувствуешь? – вдруг как-то вкрадчиво спросила Оксана Тарасовна.
– Ты же знаешь, чего в сотый раз спрашивать? Получше чем год назад, но все равно неважно, и с руками и с головой, – раздраженно отреагировал на вопрос матери Богдан.
– Да, нет сынок, я не про то… Скажи мне, а как у тебя с девушками? – Оксана Тарасовна понизила голос почти до шепота, словно их мог кто-то подслушать.
– С какими девушками, ты о чем!? Кому я нужен, не первой молодости, нездоровый гастер!? Хоть внешне меня от русского не отличить, но фактически я такой же гастер, как любой таджик, или узбек, рабочий низкой квалификации. Со мной разве что разведенка с приплодом согласится иметь отношения, – Богдан поднялся, явно собираясь идти смотреть телевизор.
– Постой, сядь. Ты меня не понял. Я хочу знать, есть ли у тебя вообще интерес к девушкам? Ты, сынок извини, но в последнее время мы не так часто видимся и с учетом того, что ты долго болел и до сих пор полностью не восстановился… В общем мне это надо знать. И еще, я знаю ты в Виннице встречался с девушкой и довольно долго. Ты что расстался с ней? – упорно допытывалась Оксана Тарасовна.
– Да какая разница, расстался или нет. Ничего серьезного там не было, и быть не могло. Так случайно встретились два одиночества, которых кроме интима ничего не связывало. А здесь… Я же не могу нормальную девушку или женщину куда-нибудь пригласить – не на что. А без этого не стоит и знакомиться. Так, что те, которые мне гипотетически могут понравиться, они мне просто не по карману. Ну а те, что на меня еще могут позариться – мне не нужны, – Богдан не садился, явно собираясь все же идти в гостиную смотреть «плазму».
– Так, значит, интерес к женщинам у тебя все-таки есть, – удовлетворенно отметила Оксана Тарасовна, заступая дорогу сыну и не выпуская его из кухни.
– Я тебя совсем отказываюсь понимать мама, куда ты клонишь? – Богдан с явным неудовольствием сел в кресло. – У меня от твоих вопросов как от контузии голова начинает болеть.
– Хорошо, буду предельно откровенна. Я долго думала, и решила, что тебе здесь необходимо жениться и для этого имеется подходящая партия. Через эту женитьбу ты войдешь в состоятельную московскую семью.