Никто не придет

Грановская Евгения

Машина скользила по улице, и Любимова наслаждалась поездкой. В последнее время она не любила сидеть за рулем сама, предоставляя это право Глебу. Он отлично водил машину, и Маше было приятно чувствовать себя пассажиром. Сидя с ним рядом, она любила сбросить с ног туфельки и водрузить усталые ноги на приборную панель.

Совещание у Старика начиналось через полчаса. Надо, пожалуй, привести себя в порядок. Маша достала из сумочки зеркальце и посмотрела на свое отражение.

Без макияжа она выглядела не слишком-то эффектно. Черты

лица правильные, но не слишком выразительные. Маша прекрасно знала, что в ее внешности не было ничего яркого, но это давно перестало ее тревожить. Маша еще лет в семнадцать поняла, что самая заурядная с виду девушка может выглядеть настоящей красавицей.

Это зависит не от взгляда человека, который смотрит на тебя, а от взгляда, которым ты одариваешь себя сама. Говоря проще: красота требует усилий. Но до относительно недавних пор Маша не была уверена в том, что мужчины заслуживают этих усилий. Даже с бывшим мужем она почти никогда не пыталась быть красивой.

Но год, прожитый с Глебом Корсаком, изменил ее. Она дорожила его вниманием и всегда старалась выглядеть «на все сто». Ради Глеба. И пожалуй, с тех пор, как они с Глебом стали парой, это была первая неделя, когда Маша позволила себе забыть о косметике и расслабиться.

Мысли ее перескочили на другую тему. Она вспомнила про девушку, растерзанную собаками. И про другой случай, произошедший недавно в том же районе. Там стая ворон напала на детей, гуляющих на детсадовской площадке. Совпадение?.. Возможно. А вдруг нет?

Интересно, что бы Глеб сказал по этому поводу? Может, позвонить ему и рассказать обо всем?

Перед глазами у Маши встало худощавое лицо Глеба. Его карие глаза, словно подернутые мечтательной дымкой, каштановые, удивительно мягкие волосы, горбинка на переносице, из-за чего в профиль он был похож на странствующего рыцаря со старинных картин.

Нет, не нужно отвлекать его от работы.

Однажды Глеб с сожалением признал, что ему не хватает дисциплины ума и что он неспособен подолгу концентрировать свое внимание на одной теме. Глеб называл это «болезнью борзописцев», тем недугом, который мешает хорошему журналисту превратиться в хорошего писателя.

Глеб мечтал написать книгу. Он был уверен, что сможет это сделать. Однако стоило Маше завести об этом разговор, он тут же находил какие-нибудь (очень важные, разумеется) поводы, чтобы вновь отложить начало работы на неопределенное время.

Именно поэтому Маша настояла на том, чтобы он уехал на дачу. Сколько он там продержится? Бог весть.

– Мария Александровна, мы подъезжаем! – оповестил ее водитель.

6

Маша Любимова пришла последней, все другие ребята из отдела уже были в кабинете у Старика.

Стариком опера называли своего начальника – полковника Жука. На вид он был сущим престарелым ангелом – морщинистое лицо доброго дедушки, седые волосы, седые усы, но за маской вежливой

приветливости скрывался совсем другой человек. Тот, о котором один из оперативников однажды сказал: «Будьте уверены, наш Старик и в июльский зной мочится ледяными сосульками».

Все знали, сколько непробиваемой стали и бескомпромиссной жесткости скрывается за этой мягкой, интеллигентной внешностью. Старик умел быть милым и славным. Отчасти он таковым и являлся, но лишь отчасти.

На оперативном совещании, к немалому удивлению Маши, присутствовал и сам сенатор Антипин. Он сидел по правую руку от Старика – высокомерный, как римский патриций, ухоженный, вальяжный, недовольный.

Дождавшись, пока Маша усядется, полковник Жук взглянул на сенатора и сказал:

– Продолжайте, пожалуйста, господин Антипин.

Тот нахмурился, обвел всех присутствующих недовольным взглядом и заговорил хорошо поставленным, властным баритоном:

– Прежде всего я хочу сказать, что я крайне заинтересован в том, чтобы вы как можно быстрее нашли грабителя. И дело не только и не столько в украденных драгоценностях и деньгах. Этот негодяй убил нашу домработницу! Он пришел в мой дом и убил женщину, которая жила с нами пять лет и которую мы с супругой безмерно уважали! Никто не может прийти в мой дом и убить человека!

– Это касается любого дома в нашем городе, – заметила Маша. – Да и во всем мире.

Сенатор метнул в нее грозный взгляд. Маша отвела глаза.

– Я напомню присутствующим, что в руке убитой Анжелы Семеновой была найдена окровавленная прядь волос, – сказал полковник Жук. – Это – единственная улика. Никаких других следов мы не обнаружили. Первоначально мы предположили, что эта прядь принадлежала грабителю и что домработница Анжела Семенова вырвала ее, защищаясь. Однако новые данные заставляют нас пересмотреть эту версию. Павел, расскажите всем, что показал анализ?

Эксперт-криминалист Паша Скориков, сущий мальчишка с виду, поднялся со стула, кашлянул в кулак и сообщил:

– Анализ показал, что волосы, которые сжимала в руке жертва, не принадлежат человеку.

– Что это значит? – резко спросил сенатор.

– Это значит, что волосы – не человеческие.

– А чьи же?

– Анализ показал, что это конский волос.

– Моя домработница держала в руке окровавленный клок конских волос? – Взгляд сенатора стал свирепым. – Что все это значит?

– Есть какие-нибудь предположения? – переадресовал Старик вопрос сенатора своим подчиненным.

Правдоподобных предположений ни у кого не нашлось.

– Вижу, вы тут ни черта не делаете, – сердито проговорил сенатор Антипин.

Полковник Жук кашлянул в кулак.

– Виталий Алексеевич, мы делаем все от нас зависящее, чтобы…

– Мало! – перебил его сенатор. – Мало делаете, Андрей Сергеевич! Это никуда не годится! Грабитель пробрался в мой дом, убил мою домработницу! Убил, понимаете?