Никто не виноват
Шрифт:
– Ты совсем ничего не ешь. – Майкл заботливо смотрел на нее.
– Мне совсем не хочется.
– Как прошел сегодня твой день?
– Как обычно. Завтра экзамены, точнее, тестирование. Переживаю за свой девятый «А».
– Я думаю, они тебя не подведут. Не волнуйся! – Он смотрел на нее с нежностью.
– Остается только надеяться. Майкл, ты в Петербург приехал надолго?
– Нет. На неделю. У меня билет в Нью-Йорк на субботний вечер. – Он нервничал.
– Правда? Так скоро? Уже в субботу? – не смогла скрыть своего разочарования Элла. У
– Ты расстроилась? – Он накрыл ее руку своей рукой. – Нора, у нас до субботы еще масса времени.
– Да нет! – Она тряхнула упрямо головой, а глаза стали грустными и растерянными. – Перелет, наверное, долгий из Питера до Нью-Йорка?
– Почти тринадцать часов полета с пересадкой в Париже, но еще есть разница между московским и североамериканским восточным временем в восемь часов в летнее время. Здесь, в Петербурге, сейчас белые ночи. Удивительно! Мне очень нравится! – Он поднес ее пальцы к своим губам.
– Я тоже обожаю белые ночи! Может, потому их люблю, что темноты просто боюсь? Знаешь, у нас есть дача в Гатчине. Дом там деревянный, большой, с камином. Этот дом живет своей особенной жизнью. Ночью там всегда появляются какие-то шорохи, неясные звуки, которые волнуют воображение и совершенно не дают уснуть.
– Правда? Я думал, ты смелая девушка!
– Иногда внешность обманчива.
– Не в твоем случае. Я тебя чувствую всю.
– Это как? У тебя такая хорошая интуиция?
– Не знаю. Просто я тебя чувствую. У тебя хорошая энергетика. С тобой легко, спокойно и комфортно. Я не чувствую с тобой внутреннего напряжения. А ты?
– Мне тоже с тобой легко, – тихо сказала она, глядя в его внимательные серые глаза. – Может, пойдем?
– Да, конечно! Счет, пожалуйста. – Он вложил купюры в счет, который ему подал официант, и они вышли из ресторана. Майкл взял ее за руку, и опять, как тогда, оба почувствовали легкий электрический разряд, от которого ее рука слегка дрогнула. Он только крепче сжал ее руку в своей.
«До чего приятно, когда он держит меня за руку. У него такие большие и теплые руки», – думала про себя Элла.
Вечерний ветерок слегка остудил их разгоряченные лица, едва они вышли на улицу. Майкл смотрел на нее совершенно
новым взглядом. Он поправил ее локон, упавший на щеку.
От свежего ветерка и от внутреннего волнения Элла зябко повела плечами, и Майкл положил ей руки на плечи. Она посмотрела на него снизу вверх, и он, обнимая, прижал ее спиной к себе, стараясь согреть своим теплом. Перед ними был залитый огнями Невский проспект. Город казался нереальным в белесом свете.
– Впечатляет, правда? – спрашивает она.
– Потрясающее зрелище, – одобрительно кивает он. – Нора, уже поздно! А расставаться совсем не хочется. Я так хотел тебя снова увидеть. – Он нежно коснулся ладонью ее виска, и от этой мгновенной ласки все внутри у нее сладко замирает.
– Майкл, прошу тебя…
– Все, что угодно,
– Отвези меня домой, пожалуйста, только ко мне домой, а не к родителям!
Она шагнула к нему и ощутила опять удивительный аромат свежести, исходящий от него. «Наверное, так пахнет его шампунь или гель для душа», – подумала Элла.
– О’кей! Поехали, отвезу тебя домой!
Он, продолжая обнимать ее, повел к машине. Ехать пришлось долго. Элла жила в новом двенадцатиэтажном доме недавно возведенного микрорайона. Здесь, рядом с ее домом, еще продолжалось строительство нескольких домов. Дорога в новый микрорайон пролегала через бывшую заболоченную котловину – крутой километровый спуск сменялся затяжным подъемом, который хорошо преодолеть с ходу, не теряя инерции. Стрелка спидометра подползла к трехзначной цифре, но полоса везения закончилась, в самой нижней точке, у пересечения главной дороги со второстепенной, светофоры переключились на красный.
И сразу все пространство перед ними усеялось красными огоньками, разогнавшиеся машины одновременно тормозили.
– Знаешь, я, когда только училась водить машину, всегда преодолевала этот участок с большим напряжением, – сообщила ему Элла. – Мне было тревожно и страшно, а во внезапно вспыхивающих красных огнях впереди чудился какой-то скрытый философский смысл, зловещий и предостерегающий. Это сейчас, со временем, когда стало больше водительского опыта, теперь я не боюсь протаранить впереди идущую машину или самой подставиться под удар машины, идущей позади меня. Я уверенно держусь теперь в общем потоке, но россыпь стоп-сигналов все равно продолжает подспудно будоражить мое воображение, пробуждая во мне какие-то туманные, окончательно не оформившиеся пока, еще ни с чем определенным не соотносимые ассоциации. – Она замолчала, а Майкл, осторожно притянув ее к себе, поцеловал в висок.
– Такое переживают все новички. Я тебя прошу, будь осторожнее за рулем, пожалуйста. Я беспокоюсь о тебе. Хорошо?
– Я постараюсь не огорчать тебя, – ответила она тихо и увидела улыбку на его лице.
Как он все-таки улыбается. Хочется смотреть на него,
не отрываясь, как можно дольше.
– Я тебя вполне серьезно прошу об этом. Ты мне очень нравишься, – добавил он уже тише.
– Почему ты думаешь, что я шучу? Я тоже сказала это
серьезно. Ты тоже мне очень нравишься, – почти прошептала она.
– Нора, ты не думай, я бы не стал форсировать события, но у нас с тобой временные рамки. Я скоро уеду. Мы не случайно встретились с тобой. Мы не должны упустить этот шанс, что нам дала судьба.
– Майкл, ты действительно думаешь, что это наша судьба дает нам шанс?
– А ты разве сама не чувствуешь? Меня тянет к тебе. Это не просто физическое влечение, это что-то большее, – во всяком случае, для меня.
Спустя час они подъехали к дому, где жила Элла, и вышли из автомобиля, припаркованного почти у самого подъезда.