Никто пути пройденного у нас не отберет
Шрифт:
Каждый народ есть исключение из правила.
Таким образом, и дураку ясно, что правил, а значит и аксиом, вообще не существует. А если нет правила, то откуда можно исключаться?
Но вот сохранение своей неповторимости есть задача любой нации и народа. Не растерять себя в пестроте мира, когда общение между соседями делается с каждым днем легче, ибо расстояния сокращаются, почта при помощи индексов работает бесперебойно, спутники ретранслируют телепередачи – вот в чем главное. И здесь художникам всех родов войск первое слово.
Как пойдет развитие нашего национального характера, если современная жизнь категорически требует и от
Ведь все наши установления по обычным и тринадцатым зарплатам, по премиям и сверхурочным, по судовым затратам и отпускам, по экономии и качеству, по «обработке недостающего штурмана», все начеты, вычеты уже столь деловиты и рациональны, что любой американский капиталист или даже немецкий бухгалтер давно бы спятили, ибо у них закваска не та: не наша у них закваска.
В Карском море
…тот, кто бороздит море, вступает в союз со счастьем. Ему принадлежит весь мир, и он жнет, не сея, ибо море есть поле надежды.
Десятое августа. Подходим к острову Белый, редкие льдины.
В 12.00 повернули на 90°.
Траверз Белого-Западного, затонувшее судно рядом (1932 год).
В момент поворота – три моржа на льдине.
Солнце прорывами, ветерок вовсе легкий, слабенькая зыбь.
Да, ничего-то здесь за те тридцать лет, что заносит сюда судьба, не изменилось: те же три радиомаяка и так же прешь, пока в Полярную звезду не упрешься, ибо все влево и влево забираешь со страху перед мелководьем возле острова.
Необходимо начинать вентилировать трюма, ибо овощи гниют. Чтобы наладить проветривание, надо вскрыть вентиляционные крышки, которые расположены в основаниях треног мачт.
Барашки крышек, конечно, насмерть закипели ржавчиной. Матросам придется крепко повозиться с ломами и кувалдами. И вот я вижу, как у Митрофана Митрофановича происходит душевная борьба. Наконец решается и говорит матросу:
– Сходи, пожалуйста, Володя. На руль сам стану. В первом номере верхний ряд ящиков плесневелый: запашок уже затхлый…
Володя, которому вообще-то на данный момент положено нежиться в теплой рубке:
– На румбе сто тридцать семь! Ходит немного лево, ветром корму забрасывает.
– Вас понял! – отвечает Митрофан и принимает руль.
Никуда не денешься: наш второй помощник несет заботы по грузу честно, не за страх, а за совесть – образцовый перевозчик.
И ведь в силу своей тяжелой судьбы он будет нести эти заботы до самой пенсии.
В. В. плохо себя чувствует.
Но молчит.
Мертвый штиль.
Нерпы.
В 19.00 снялись с дрейфа. За подошедшим «Мурманском» следует «Енисейск», затем мы. Дистанция пять кабельтовых.
Сплошной слабый лед.
Сплошной сильный туман. Скорость двенадцать узлов.
В. В. явно болен.
Когда В. В. ложится в койку у себя в спальне с серьезными намерениями поспать всласть, то выкидывает свои брюки на кресло в кабинете. Это означает как бы его полную сдачу в плен Морфею, то есть он как бы выкидывает белый флаг, который, правда, выглядит довольно грязным. Брюки одиноко висят
Мне очень мешают работать глаза, то есть очки, то есть почти полувековое издевательство над самим собой – взять хотя бы вечное чтение на боку на диване…
Очки не лезут в тубус радиолокатора, его приходится растягивать, чтобы пропихнуться. Затем очкам оттуда не выпихнуться. Затем суешь их бог знает куда и хватаешь бинокль – попробуйте так работать! И еще с В. В. оптические причиндалы мы путаем: схватишь чужие и пялишься в недоумении на карту, ибо видишь черт знает что – как сквозь очковую змею. И так хочется шмякнуть оптику об палубу! И В. В. хочется, и мне. И с биноклем сложности. По вековому закону бинокль мастера хранится на мостике в отдельном пенале, и никакой царь тронуть его не имеет права. Линзы подогнаны по капитанским глазам. Но рядовые бинокли на «Колымалесе» в таком безобразном состоянии, что пользоваться ими могут только рысьеглазые штурмана. И согласие на эксплуатацию капитанского бинокля я получил, но, будучи мужчиной абсолютно порядочным, после каждого пользования стараюсь вернуть окуляры на капитанские отметки, а на это тоже уходят секунды, и отвлекаешься от окружающей ситуации. Думаете, это мелочи? Нет в море мелочей, вовсе нет…
И при всем при том выяснилось, что я первым обнаруживаю льдинку на курсе и встречное судно в тумане – раньше штурманов и матросов. Это закономерно. Недавно было проведено специсследование морского глазомера.
Дистанцию до одной морской мили капитаны измеряют на глаз практически безошибочно, а на одной-трех милях ошибаются примерно на 0,1 мили. Помощники капитанов и матросы обнаруживают более значительную погрешность: их ошибка достигает 0,22–0,25 мили на милю. Однако, когда оцениваемое расстояние увеличивается до трех – пяти миль, результаты и капитанов, и их подчиненных выравниваются.
Повышенное ощущение ответственности – вот в чем весь фокус.
Карское море начинает пошумливать.
Из радиорубки звенит морзянка.
– И зачем вы, Виктор Викторович, в Мурманске сливы покупали, когда надо яблоки? – вяло интересуется В. В. – Вы к морзянке как относитесь? На нервы не действует? Вот в сорок шестом преподавала нам морзянку любовница знаменитого генерала. Ее с фронта генерал выгнал, когда забеременела… Она на возвышении сидела за столом, а мы пониже ее, за детскими партами на ключах… Глядим на ее коленки – потрясающие коленки под столом, такие, что… Чего? Авторулевой у нас как? Рыскаем вроде слишком… Анна Ивановна ее звали, ну а мы между собой Анютой… Помните, цветочница Анюта?.. Не лезет никому в башку морзянка. Анюта жалуется лаборанту: курсанты у меня плохо занимаются… Врубите полный, Виктор Викторович… Ну, лаборант, ни слова не говоря, принес лист фанеры и забил стол с фасада, коленки скрылись, и мы уже нормально заниматься начали… Рулевого на руль! Мы ж на мелководье выходим!.. Сперва думали, что про знаменитого генерала это все чушь и слухи, но у Анюты заболела дочка. Не помню почему, но меня отправили к ней домой с лекарствами… Электромеханика на мостик! Опять авторулевого в крайнее положение загнали… Вот он на мелководье и вырубается… Да, грустная история… Во-первых, оказалось, все это правда. Я у нее знаменитую генеральскую фотографию увидел. Ну а дочка померла…