Никто
Шрифт:
Если бы тот толстый неудачник, игроман и алкоголик, которым Крайер был когда-то, не умер, он бы тоже захотел воткнуть нож в этого урода.
– Прошу прощения?
– сказал Резник, входя в кабинет и включая свет. На выложенной плиткой стене под самым потолком было вентиляционное отверстие. Издалека доносились разговоры девочек, принимающих душ.
Может быть, это его и толкнуло. Один-единственный осколок боли попал ему в мозг и свёл с ума. Он сидел за своим столом, слушал смех девочек и думал об их телах, об их медленном превращении
– Зачем ты это сделал?
– спросил Крайер. Его голос был безэмоциональным и усталым.
– Что?
– Зачем ты это сделал?
– О чём вы говорите?
– Ты знаешь, о чём я.
– Знаю? Что вам от меня надо?
– Ты знаешь, что мне надо. Ты знаешь, кто я такой.
– Неужели?
Это могло продолжаться долгие часы, дни, годы. Тренер, спортсмен, обучающий молодых спортсменов, такой обычный, ничем не примечательный, какой угодно - только не нормальный. Человек, который просто хотел поговорить, потому что слишком часто оставался наедине с тем, о чём говорить нельзя.
Крайер сказал:
– Знаешь, существуют «горячие линии».
– «Горячие линии»?
– Резник непонимающе улыбнулся и коротко рассмеялся.
– Что за чушь вы несёте?
– «Горячие линии», куда можно позвонить, чтобы поболтать. Правда, минута стоит пару баксов, дороговато, конечно, но всё же лучше, чем то, что сделал ты. Я так думаю.
– Что здесь происходит, чёрт возьми?
Крайеру казалось, что нужно дать Резнику понять, что всё могло быть иначе. Что у людей всегда есть выбор, даже когда кажется, что выбора нет.
– Ты мог поговорить со мной, но, думаю, тебе было бы этого мало. Но у меня было время. У меня было полно свободного времени. Ты мог бы прийти, и мы бы сыграли в видеоигры. Если тебе нужен был друг. Мы заказали бы пиццу.
– Пиццу? Что вы несёте…
– Я бы стрелял у тебя сигареты. Мы пошли бы к пруду и смотрели на рыбок. У тебя был выбор. Ты мог бы поговорить со мной. Ты знал, кто я такой. Ты следил за мной. Но этого тебе было мало. Господи, почему ты просто не избавился от меня? Почему не включил меня в свой план? Со мной было бы проще всего. Я не был сильным. Я не смог бы сопротивляться. А они сопротивлялись, - в глазах мужчины блеснуло понимание, похоже, он начал узнавать его. Но он не испугался. Может быть, его этим не испугать, но Крайер должен был попытаться.
– Но, думаю, тогда ты не получил бы должного удовлетворения. Для тебя не было никакой радости в том, чтобы убить слабого мужчину. Ты предпочитал сильных женщин. Ты и сейчас предпочитаешь сильных, энергичных девочек.
Резник начал пятиться назад, к своему столу, бормоча «Я… Я…»
– Ты даже не можешь этого отрицать. Тебе слишком стыдно, чтобы ты попытался хотя бы поспорить. Для болтушки Кэтти ты не очень-то разговорчив, мать твою!
Крайер подошёл ближе, в воздухе нарастало напряжение. Он подумал: наши сердца сейчас бьются
– Убийцы не останавливаются на одном преступлении, - сказал Крайер.
– Где-то ещё есть тела, которые до сих пор не нашли?
– Да, есть, - ответил Резник.
– Ты ведёшь дневник? Собираешь трофеи с жертв? У тебя есть тайник, который копы обнаружат, если придут в твой дом с обыском?
– Да.
– Хорошо. Когда я плачу, то только во имя этого.
– Что бы это ни значило…
– Когда я истекаю кровью, то во имя этого.
– Ты должен был умереть. Ты не должен был выжить. Я проверял. Ты был в коме. Ты спал.
– Я проснулся.
Резник всё ещё пятился к столу, пытаясь нащупать ручку ящика. Не очень-то ловко он это делал, если пытался скрыть этот жест. Если у него в столе нож, разве он не должен лежать как можно ближе, под рукой? Но нет, Резник не из тех убийц, которые продумывают план на случай, если их поймают. Резник из тех, кто не ожидает никаких экстренных происшествий, кроме тех, которые планирует сам.
– Тебя вообще не должно было там быть, - сказал Резник.
– Тебя просто нужно было убрать с дороги.
– Ничего не могу с собой поделать. Очень уж я склонен к зависимостям.
Время мало что значило, но всё же оно давало о себе знать. После года, проведённого в аду, терпение Крайера готово было вот-вот лопнуть. Он достал из кармана нож, замахнулся и приготовился вонзить лезвие Резнику глубоко в грудь, в самое сердце. Он готов был ударить, Резник уже хрипло вскрикнул от ужаса - но Крайер решил, что всё должно произойти иначе. Дело будет сделано, но он не получит достаточного удовлетворения. Нужно сделать что-то ещё.
Он опустил руку.
– Что ты ей сказал?
– спросил Крайер.
– О чём ты разговаривал с моей дочерью, прежде чем вспорол ей живот? Ты говорил с ней какое-то время. Полчаса? Час? О чём ты говорил с ней?
– Я ничего тебе не скажу.
– Где твой нож?
– Я… я…
– Его здесь нет? Он лежит у тебя дома? Не беспокойся, можешь взять вой. Вот, держи.
Он протянул нож Резнику.
Держал его в вытянутой руке, будто подавал мелочь голодному, бездомному человеку.
Психопат боялся взять его.
Пятился назад, хотя Крайер протягивал нож вперёд рукоятью, а не лезвием.
– У тебя такой же, да? Маленький, с узким лезвием. Легко разрезает плоть. Дело будет сделано, но не так быстро. Таким ножом ты как следует поработал над моей дочерью, прежде чем она умерла.
Резник бешено вращал глазами, казалось, изо рта у него вот-вот потекут слюни.
– Я…
– Да, ты.
Вот оно, разочарование. Болтушка Кэтти не умеет разговаривать.
– Ну же, возьми его.