Нимай Дас
Шрифт:
– Так просто это не объяснишь, - сказал Кешава, -поэтому слушай внимательно.
Кешава сказал, что американцам легко въехать в Тринидад. Правительство не имело ничего против преданных Харе Кришна, но существовали определенные бюрократические формальности, которые следовало соблюсти. Поскольку преданный приравнивался к проповеднику или миссионеру, необходимо было получить разрешение на проповедь. Кешава звонил в храм и просил преданных оформить эти разрешения, но обычно на это требовалось две недели, поэтому он не был уверен, готовы ли документы. Если они готовы, то преданные будут стоять сразу за миграционной стойкой и в нужный момент выйдут вперед и предъявят бумаги. Но по закону,
– Поэтому самое простое, - сказал Кешава, - прикинуться туристами. Скажешь, что ты едешь на карнавал или что ты хочешь навестить свою девушку.
Нимай признался, что ему трудно разобраться во всех этих правилах, но он будет делать так, как скажет Ке-шава. Кешава стал заполнять документы, а Нимай снова уснул. Замаскированная коробка с мышами лежала у него на коленях.
Они приземлились в одиннадцатом часу. Нимай хотел спать, и оттого ему было немного не по себе, а незнакомая страна вызывала в нем чувство беспокойства. Они стояли в конце длинной очереди, напротив рекламных щитов, в то время как чиновники в тропической униформе расспрашивали пассажиров и ставили печати в их паспорта. Больше всего Нимай опасался за мышей. Преданные из тринидадского храма не приехали, и Ке-шава подал Нимаю знак, что они не должны говорить, что они преданные.
Через полчаса подошла очередь Нимая разговаривать с офицером миграционной службы.
– С какой целью вы приехали в Тринидад?
– мужчина бросил не него короткий, но проницательный взгляд.
– Осмотреть кое-что, - сказал Нимай и вдруг растерялся.
– Что именно?
– Музеи и церкви, например, - ответил Нимай. Он вспомнил совет Кешавы: сказать, что он приехал навестить свою девушку, но это показалось ему слишком нескромным.
– Церкви?
– спросил чиновник.
– А какую религию Вы исповедуете?
– Харе Кришна, - ответил Нимай.
– Мы собираемся посетить наш храм.
Нимай понял, что проболтался, но решил, что, если скажет правду, хуже не будет. Он увидел, как Кешава Прабху забрал свой паспорт и прошел в зону, где выдавали багаж.
– А у вас есть разрешение проповедника?
– услышал он следующий вопрос.
– Мне сказали, что привезут его, - сказал Нимай, - но я что-то их не вижу.
Нимай чувствовал, что интервью складывается не в его пользу, но решил не обращать на это внимания. Он не отличался красноречием, поэтому решил, что нет смысла выдумывать истории. Нимая попросили пройти в офис для еще одного опроса. Там ему объяснили, что он, как миссионер, должен был позаботиться о том, чтобы его друзья в Тринидаде оформили ему разрешение на проповедь. Человек, говоривший с ним, был вежлив, но очень официален. Существуют правила, которые нужно выполнять, а Нимай не сделал этого.
В какой-то момент офицер начал колебаться, как будто собирался все-таки пустить Нимая в страну; он спросил: «Если вы попадете в страну без разрешения проповедника, будете ли вы проповедовать?»
Нимай точно не знал, как ему следует ответить согласно советам Кешавы, а поэтому сказал: «Да». Хотя обычно он не проповедовал, он понимал, что должен это делать, и, в конце концов, проповедовать могли мыши.
– Видите ли, - сказал Нимай, - даже если мы не проповедуем как официальные лица, преданный Господа всегда должен рассказывать людям
Офицер выслушал эти слова вежливо, можно сказать, с одобрением, но теперь он уже принял окончательное решение. Было слишком много противоречий, и Нимаю запретили въезд в страну. Со следующим рейсом ему придется вернуться в Америку.
Нимай не мог поверить тому, что говорил этот человек. Он стал объяснять, что в Тринидаде у него друзья, которые ждут его. Но он не мог предъявить разрешение проповедника, и во время интервью было сделано слишком много противоречивых утверждений, от которых он уже не сможет отказаться. Офицер объяснил, что будет дальше. Под конвоем Нимая проводят в гостиницу при аэропорте и бесплатно предоставят номер. Охрана останется в коридоре и будет следить за тем, чтобы Нимай не пытался проникнуть в страну незаконно. Нимай переночует в номере, а в семь утра его посадят на обратный рейс до Майями.
Миграционные чиновники и полиция сочувствовали Нимаю, оказавшемуся в столь неприятном положении, но они уже приняли решение, и решение это было окончательным. Охранник, который был немногим старше Нимая, отвез его на такси в гостиницу неподалеку от аэропорта. По дороге Нимай спросил охранника, видел ли он в Тринидаде преданных Харе Кришна. «А как же, - ответил охранник, - я видел их, они пели в Порт-оф-Спейн».
Нимай запер дверь номера изнутри и выпустил мышей из коробки. По крайней мере, они попали в страну без проблем.
– Какие демоны, - пропищал Ямала.
– Почему они не пустили тебя в страну, как всех остальных?
– А если они тебя вышлют, ты вернешься?
– спросил Чхота.
Хотя Нимай волновался не меньше, чем мыши, их обеспокоенность вызвала в нем родительские чувства.
– Как захочет Кришна, - ответил Нимай.
В дорогу он взял несколько самое, и теперь раскрошил их, разделив со своими друзьями. Потом он начал читать и объяснять «Бхагавад-гиту как она есть».
Нимай удивился тому, как спокойно он ведет себя в сложной ситуации. Все будет в порядке, если он сможет и дальше говорить о Кришне. Однако он нервничал из-за нездоровой атмосферы. Во дворе гостиницы оркестр играл калипсо. Все, кого Нимай встретил в холле гостиницы, казались подвыпившими, вокруг царило праздничное настроение. Хорошо, хотя бы, что у него есть личный охранник.
Несмотря на громкую музыку, Нимай лег на гостиничную постель и уснул. Однако вскоре его разбудил стук в дверь. Он подумал, что это полицейский, но, открыв дверь, увидел молодую женщину. Она была тринидадской индианкой.
– Ты парень, которого выс-сылают из с-страны?
– Ни-май сразу понял, что она пьяна.
– Да, - ответил Нимай. Ему захотелось избавиться от нее как можно скорее.
– Охранник уш-шел, - сказала она и засмеялась.
– Я подумала, что ты з-захочешь выйти и н -немного повеселиться.
– Нет, спасибо, - сказал Нимай и начал закрывать дверь.
– С-сколько тебе лет?
– спросила тогда она.
Нимаю не хотелось захлопывать дверь прямо перед ее носом, поэтому он в нерешительности замер.
– Двадцать два, - сказал он, помедлив.
– Мне тоже!
Вдруг до них донеслись звуки приближающихся шагов. Девушка воспользовалась этим, толкнула дверь и проскользнула в номер. Ее быстрое движение удивило и испугало Нимая. При комнатном освещении он разглядел ее получше. Она была хрупкого телосложения, губы ее были накрашены яркой помадой, на ней была дешевая блузка и короткая юбка. Встречаясь с индийскими женщинами, Нимай привык видеть в них добродетельных матерей, одетых в сари и с тилаком. А когда он видел таких, как эта, он чувствовал отвращение и сожаление.