Нимай Дас
Шрифт:
– Интересные вещи он говорил о расах, правда?
– Я особенно не прислушивался, - ответил Нимай.
– Он сказал, что во многих гаудия-сампрадайях человеку в момент посвящения сообщают его расу с Кришной.
– Нам об этом не говорят, - произнёс Нимай.
– И я всегда считал, что это нечто, что человеку открывается, когда он достигает совершенства.
– Знаю, знаю, - проговорил Пуджа.
– Прабхупада писал о другом: он осуждал сиддха пранали, а это не совсем то же самое. То, о чём говорил Бабаджи, - это не наша вечная раса с Кришной, а определённый вид практики.
– Мне кажется, что сейчас для меня самая лучшая практика - стараться хотя бы не спать во время лекций по «Бхагаватам». И тогда через какое-то время я узнаю свою расу, если Кришна пожелает.
– А я всё-таки
– не вижу ничего плохого в стремлении продвинуться по духовному пути. Я уверен, что Кришна хочет, чтобы мы узнали о своих вечных отношениях с Ним, и чем быстрее это произойдёт, тем лучше.
Нимай почувствовал, что Пуджа немного недоволен тем, что он не разделяет его мнение и не проявляет большого интереса к разговору, а вместо этого сидит и клюёт носом. Поэтому он выпрямился и попытался поддержать разговор. В конце концов, он приехал в Индию только благодаря Пудже и его щедрости.
– Да, - сказал он, - завтра мы побольше разузнаем обо всём. Я очень счастлив, что нахожусь здесь, в обители Кришны.
Глава 7
(Н.д.б.)
Не беспокойтесь, я не стал узнавать у Бабаджи свою расу с Кришной. Я даже и не думал спрашивать его об этом. Но Пуджа, мне кажется, говорил с ним на эту тему, - как-то они очень долго разговаривали наедине. Но хотя сам я этого не делал, всё-таки мне кажется, что, общаясь с Пуджей, я тем самым потворствовал его интересу к этому вопросу, а также и другим вещам, Я считал тогда, что человек должен сам решать, что ему следует делать. Однако, разумеется, существуют правильные и неправильные действия, и было бы заблуждением считать, что все пути хороши, если только человек искренен. Но тогда, во Вриндаване, я так не думал. Тогда мой девиз был таков: «Не вмешивайтесь в мою жизнь, а я не буду вмешиваться в вашу». Правда я и сейчас не считаю себя вправе критиковать таких людей, как Пуджа. Пуджа очень искренний преданный. И всё же, если, выбирая путь, вы совершите ошибку, вы можете очень дорого заплатить за это. Это может даже стоить вам жизни. Поэтому мы нуждаемся в опытных духовных наставниках. Я же приехал в Индию, не спросив разрешения ни у одного из своих наставников. Я знал, что Господь всегда пребывает со мной, и не сомневался в неизменном доброжелательном отношении ко мне моего духовного учителя. Однако это вовсе не значит, что они с одобрением относились ко всему, что я делал. По правде сказать, я и не стремился узнать их мнение и спросить у них совета. Я до сих пор пытаюсь понять, почему всё так произошло, и мне многое уже становится ясно. Возможно, вы, читая это, понимаете всё гораздо лучше, чем понимал тогда я.
По крайней мере, я не стал выяснять, какова моя раса с Кришной. Конечно, находясь во Вриндаване, я чувствовал себя ближе к Кришне, но в этом, мне кажется, не было ничего плохого. Даже если вы ведёте себя, как последний болван, и приезжаете во Вриндаван, руководствуясь неверными мотивами, вы всё равно получаете благо от пребывания в нём. Однако ачарьи говорят, что во Врин-даване очень опасно совершать греховные поступки. Если выделаете во Вриндаване что-то греховное, а потом умираете там, то в следующей жизни вы можете родиться там свиньёй или собакой (так сказал Шрила Прабхупада в одной из лекций, которые он читал во Вриндаване в 1972 году). Можете себе представить, насколько опасно совершать во Вриндаване дурные поступки? Однако, даже если вы родитесь животным во Вриндаване, в следующей жизни вы получите освобождение от перерождений. Во Вриндаване вы можете получить огромное благо, но здесь вас может постигнуть и суровое наказание. Вриндаван не то место, где можно валять дурака или проводить эксперименты. Сам Господь Брахма убедился в этом на своём опыте, попытавшись испытать здесь на Кришне свою мистическую силу. Что касается меня, то, живя во Вриндаване, я не делал ничего плохого - я вёл аскетический образ жизни, много читал и старался улучшить своё повторение Святых Имён. И всё же оставалось неясным главное: зачем я приехал в Индию.
Когда во Вриндаван начали съезжаться западные преданные,
Как-то в один из дней ко мне в ашрам «Према-бхакти» пришёл преданный, с которым мы жили вместе на ферме в Америке. Его звали Нанда дас, и мы были с ним в не очень хороших отношениях. Лучше бы Кришна послал кого-нибудь другого, кто был бы мне более симпатичен, потому что, не успел Нанда войти, как мы тут же начали спорить с ним.
– Что ты здесь делаешь?
– спросил он меня.
– Кто разрешил тебе приехать в Индию? Ты знаешь, что Вибху думает, что ты всё ещё в Центральной Америке вместе с Гурудевом?
Всё это он произнёс обвиняющим тоном.
– Мы просто живём во Вриндаване, - сказал я, стараясь быть спокойным.
– Что в этом плохого?
– Если никто не разрешал тебе приезжать сюда, - сказал Нанда, - то хорошего для тебя здесь мало.
Тут Пуджа сказал что-то в мою защиту, и между ними завязалась ожесточённая перебранка. Через несколько минут они уже орали друг на друга, и в какой-то момент мне даже показалось, что они вот-вот пустят в ход кулаки. Вокруг собрались индусы, жившие в ашраме, и даже люди, проходившие мимо, останавливались и с любопытством смотрели на нас.
– Ты - лицемер!
– кричал Нанда.
– Нет, это ты лицемер!
– кричал в ответ Пуджа.
– Ты не следуешь наставлениям Прабхупады, - обвинял Н а н д а Пуджу.
– Я следую им больше, чем ты!
– вопил Пуджа.
– Я читаю его книги по два часа в день!
– Неужели? Ты можешь читать хоть по десять часов в день и всё равно оставаться в майе. И то, что ты живёшь в этом сахаджийском ашраме и встречаешься со странным бабаджи, доказывает, что ты действительно в майе.
Это была неприятная сцена, и я вздохнул с облегчением, когда всё закончилось. Стоит ли говорить, что приход НандьЕ ни к чему не привёл: я по-прежнему не чувствовал ни малейшего желания оставлять Пуджу и перебираться в храм. Всё время, пока Нанда и Пуджа спорили, в моей голове вертелась мысль: «Если я делаю что-то не то, почему Кришна не посылает более подходящего человека, который смог бы переубедить меня?». Но Он послал Нанду, вернее сказать, в Индию приехал именно Нанда, и он был единственным преданным во Вриндаване, знавшим меня. Я не мог понять этого, и всё же я чувствовал себя не в своей тарелке.
Хотя мне и не понравилось то, что Нанда так набросился на нас, его слова всё-таки оказали своё действие. Я уже не был так уверен, что действую правильно, ведь я хорошо знал, что не застрахован от ошибок, порой очень серьёзных.
Наши отношения с Пуджей стали натянутыми, так как я не стремился так же, как и он, узнавать и развивать свою расу с Кришной. Он не мог поделиться со мной своими мыслями о развитии собственной расы с Кришной и не разговаривал со мной об этом. Но однажды, когда мы оба сидели и читали, он показал мне место в «Чайтанья-чаритамрите», где Кришнадас Кавираджа говорит о служении Кришне во Вриндаване каким-то одним, конкретным способом.
«Когда достигший духовных высот и осознавший свою духовную природу преданный слушает о служении Кришне обитателей Вриндавана, находящихся с Ним в разных расах: шанта-расе, дасья-расе, сакхья-расе, ватсалъя-расе и мадхуръя-расе, - его сразу же привлекает какой-то определённый вид служения и у него возникает склонность к нему. В его сердце появляется сильное желание служить Кришне именно таким образом. И когда такое желание пробуждается в его сердце, он больше уже не руководствуется ни указаниями шастр, ни доводами рассудка, ни логическими умозаключениями.