Нимфа по имени Ди
Шрифт:
– Ты СЛЫШАЛА?!
– возопил Майко, бросившись ко мне.
Я аж отшатнулась. Парень схватил меня за руку, будто опасаясь, что я могу сбежать, пытливо всмотрелся в моё ошарашенное лицо.
– Ди, ты слышала?
– повторил он чуть спокойнее, хотя и с тем же безумным и радостным выражением.
– С-слышала что?
– осторожно уточнила я, вопросительно косясь на Мэрион.
Впрочем, судя по невозмутимой спине кухарки, одарившей нас лишь быстрым, немного укоризненным взглядом, я была отнюдь не первой, кого Майко так встретил, и можно не опасаться за своё физическое и его умственное здоровье.
–
– Слышала, - кивнула я.
– И что?
Майко сразу посмурнел и отпустил мою руку.
– Ди, ну кто из нас учится на волшебницу - ты или я? Разве ты не поняла, что, а вернее, кто это был?
– Таракан в зелье?
Парень возвёл очи к потолку, явно жалуясь богам на столь нерадивую нимфу, и отошёл к окну. Кажется, я оскорбила его в лучших чувствах.
Тяжело вздохнув, я последовала за молодым человеком, встала рядом, обозревая грядки с укропом и базиликом.
– Извини, но я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду. Ты что, знаешь, кто так задушевно вопил?
– Знаю.
– Расскажешь?
Майко оторвался от насупленного изучения огорода Мэрион, разбитого как раз под окнами кухни, повернулся ко мне.
– Баньши.
– Что-о?
– Не знаешь, кто такая баньши?
– Да знаю, - отмахнулась я.
– Но откуда у тебя уверенность, что это баньши?
– Кто ещё может так вопить?
– резонно заметил парень, поражённый моей недогадливостью.
– Только баньши. А поскольку её вопли предвещают смерть кому-то из живущих в замке...
– Конечно, предвещают, - мрачно буркнула я.
– Она плотоядна. И привязана к определённому месту, чаще всего старинному замку или дому.
– Случаев появления вышеозначенной нежити в нынешних многоэтажках пока не зафиксировано. Я, по крайней мере, не читала.
В глазах Майко снова вспыхнул азартный огонь охотника за нечистью.
– Типун вам на язык!
– внезапно возмутилась Мэрион.
– Вы хоть соображаете, что несёте? Плотоядные баньши, вопли, смерть... Не поминайте нижников - появятся!
Я смутилась. Мэрион не любила разговоры о демонах из Нижнего мира, категорически не одобряла почти маниакальной страсти Майко ко всяким историям о приведениях и монстрах и на дух не переносила, когда подобные беседы велись в её присутствии, считая, что если не ворошить болото, из него ничего не вылезет. Увы, мой скромный жизненный опыт доказывал обратное. Часто бывает так, что болото разворошил кто-то другой, а расхлёбывать приходится тебе. Или ты живёшь лет шестьдесят в мире и гармонии с самим собой и Вселенной, никого не трогаешь, никому не желаешь зла, а в один грустный день всё рушится, рассыпается в пыль, потому что из неведомого тебе болота вылез некто страшный и безжалостный, готовый в долю секунды разбить твою жизнь как никчёмную, ничего не стоящую вазу...
– Простите, - склонила я голову.
Майко отличался куда большей непробиваемостью, и посему парень взял меня за руку, обезоруживающе улыбнулся Мэрион и вывел меня из кухни. Через маленький коридор и скромную, вечно не запертую дверь чёрного входа мы выбрались к огороду. Там молодой человек огляделся, особо задержав взгляд на окнах кухни, и поманил меня в сторону, к кустам шиповника.
– Думаешь, баньши явилась кого-нибудь съесть?
– вполголоса
Я залюбовалась резными листьями шиповника, наливающегося красными плодами.
– Ты её видел?
– Нет, но...
– Вот, - я нравоучительно вытянула указательный палец.
– Во-первых, пока не выяснено наверняка, баньши это или кто-то ещё, нет смысла настаивать на данной версии. Во-вторых, баньши и прочие нижники проникают в наш мир либо через созданный магом портал, либо сквозь прореху в пространстве. Если бы нечто подобное произошло в замке или его ближайших окрестностях, Элоди знала бы. Я, кстати, тоже, поскольку порталы-прорехи сильно влияют на общий магический фон, в свою очередь тесно взаимосвязанный с землей, растениями, животными и теми, кто рождён духами природы. Нимфами, например. То есть я почувствовала бы изменения такого рода. В-третьих, - я с удовлетворением отметила, как по мере моей лекции лицо парня вытягивается всё сильнее, - строго говоря, баньши бывают двух видов. Первый - голодная нежить, предпочитающая селиться в домах, иногда заброшенных, и охотиться в них либо в окрестностях оных. Второй - дух погибшей женщины, как раз таки бесплотный и привязанный к фамильному поместью, родовому замку или дому. Именно её крики предполагают скорую кончину кого-то из семьи, рода, к которым она при жизни принадлежала. Этих духов ещё называют бин сидхе.
– Я глубоко вздохнула и посмотрела на Майко прямо, а не искоса.
– Улавливаешь разницу?
Парень откровенно приуныл. С одной стороны, духи были ему ближе, с другой - баньши-хищница не приведение, за ней можно поохотиться, её можно убить, ею можно, как трофеем, хвастаться.
"У мужчин всего два инстинкта - охотиться и размножаться", - подумала я, без труда читая по глазам Майко охватившие его эмоции и порождённые ими мысли. Лично я в баньши-духа не верила, а с баньши-нижником совсем не хотела встречаться, особенно ночью, в узком, тёмном коридоре. Впрочем, будь там хищник, он обязательно на кого-нибудь да напал бы, а не стал ограничиваться одним-единственным воплем.
– Значит, это был дух?
– разочарованно протянул молодой человек.
Я пожала плечами.
– Возможно.
Майко растерянно поскрёб макушку. Я сочувственно улыбнулась, подозревая, что к вечеру мы будем знать, откуда возник потенциальный дух, что ему нужно, кровавые подробности его жуткой кончины и всё его генеалогическое древо до десятого колена включительно.
Парень кивнул мне и побрёл по дорожке к крыльцу чёрного входа, явно уже начав обдумывать детали явления призрака на свет.
"Может, предположить ему стать писателем?"
Что-то легло на моё плечо, лишь частично закрытое бретелькой полосатой майки. Я вздрогнула, сообразив, что это чьи-то пальцы, и развернулась. Нет, я вовсе не ожидала увидеть хищно оскаленные клыки баньши, однако моя рука самопроизвольно дёрнулась и взвилась вверх, готовая спустить с привязи сгусток той самой энергии, чистой и бесформенной, словно ещё не тронутый мастером комок глины. Перед моим взором всё-таки мелькнули клыки, бездонная темнота карих глаз, белобрысая шевелюра... а в следующее мгновение пальцы браслетом сомкнулись на моём запястье, отводя руку вниз и гася не выплеснутую силу. Я охнула, всмотрелась в напряжённое лицо перед собой и, не удержавшись, расхохоталась.