Нимфа по имени Ди
Шрифт:
"Волшебница", - сообразил Сэл.
Мужчина медленно выпрямился, обернулся.
– Это ты зря, - проскрежетал он, перетекая в более привычную форму кляксы с головой и глазами.
– Парализующее заклятие на меня не действу...
– Я его усовершенствовала, - обворожительно улыбнулась чародейка.
Сэл оценил модернизацию и схватил Энид за руку. Девушка вздрогнула от его прикосновения, но Сэлу подумалось, что сейчас не до этого. Он метнулся к припаркованной в паре десятков метров машине, таща Энид за собой. На ходу выдернул из кармана штанов ключ, одновременно молясь духам и всем известным богам, чтобы кляча на колёсах
– Садись!
– скомандовал Сэл, распахивая перед девушкой дверцу.
Она села, следом резво заскочила волшебница. Сэл помолился ещё раз.
О боги, неужели есть на свете справедливость? Или у духов сегодня хорошее настроение?
Сэл глянул в зеркало бокового вида.
– Вряд ли заклинание сможет действовать долго, - пояснила молодая женщина.
– Его тело постоянно меняется, и заклятие реагирует на эти изменения, сдерживая их. Однако если он минуту-другую побудет в статичном состоянии...
– Понял, - кивнул Сэл и, пользуясь отсутствием автомобилей, резко сдал назад.
Фургон ощутимо тряхнуло, глухой звук удара стих в конце улицы.
– Никогда не связывайтесь с теоретиками, - нравоучительно заметила волшебница.
– Пока практик решает, что применить, чтобы лучше подействовало, теоретик думает, как это усовершенствовать, чтобы подействовало наверняка!
"А она мне нравится", - мелькнуло у Сэла, и фургон со всей доступной скоростью поехал прочь.
– - -
– На нас все смотрят, - шёпотом сообщила я, подмечая духи знают который по счёту косой взгляд.
– Ну и пусть смотрят, - беззаботно откликнулся Илиан.
– Пусть видят, что я танцую с самой красивой девушкой в "Лотосе".
Комплимент мне, безусловно, польстил, однако поглядывали на нас вовсе не из-за моего неземного очарования. Мы были единственной танцующей парой, все прочие стояли в сторонке, развлекая себя перешёптыванием и вышеупомянутыми взглядами.
– Мне не очень нравится такое внимание, - добавила я.
– Завидуют, - убеждённо заявил вампир.
Внезапно на наш импровизированный танцпол в центре зала вышло подкрепление в лице Барбары и высокого статного катесса. Волчица лукаво подмигнула Илиану и положила руку на плечо партнёру.
– Вот видишь, теперь мы не одни, - ухмыльнулся мужчина.
– Ты её попросил, телепат-затейник, - фыркнула я.
– Так она же согласилась, - не смутился вампир.
Я покачала головой, не зная, то ли рассмеяться, то ли посердиться для проформы. А, ладно, не буду портить вечер. Как и вчера, мне не хотелось разбивать волшебное чувство близости бессмысленными разговорами о Лоуридже и других неприятных вещах, философскими беседами о человеческой природе и просто ненужными в данный момент эмоциями. Ведь какой в этой жизни смысл, если за путаными рассуждениями и беспочвенными страхами ты упускаешь осознание текущей минуты, твоего здесь и сейчас? Никто не вернёт ушедшего мгновения, никто не скажет "живи и радуйся", никто не восполнит потерянных или несостоявшихся ощущений. Сделать это можно лишь самому. Схватить именно этот неповторимый момент и держать крепко-крепко, пока не пройдёт его время. И обязательно не верить, а твёрдо знать, что там, впереди, тебя ждёт ещё один, по-своему чудесный момент. А потом ещё один и ещё...
Неожиданно я поняла, что хочу войти в эту открытую дверь, переступить
Я теснее прижалась к Илиану, краем глаза отметив мелькнувшую за первым рядом наблюдающих за нами гостей лысину Рэндалла.
– Ты сейчас живёшь один?
– вкрадчиво поинтересовалась я.
– Пока да. Родители не любят сидеть в Вере в разгар лета, а Лис больше нравится творить подальше от города.
– Ага, - многозначительно протянула я.
– А мы можем уехать отсюда?
Вампир с некоторым удивлением посмотрел на меня.
– Сейчас?
Я кивнула.
– И куда ты хочешь?
– К тебе домой, - поведала я на ухо мужчине.
Илиан остановился. Глянул налево, глянул направо. Потом на меня.
– Поехали, - согласился он, едва заметно кивнул Барбаре и увёл меня из центра зала.
– Только подожди у бара, мне надо сказать Коултеру пару прощальных словечек.
Я послушно направилась к бару, расположенному, насколько я запомнила, рядом с выходом из зала. Главным и, судя по всему, основным его посетителем оказался Рагнер, приканчивающий невесть какой по счёту стакан с виски или что там любят потреблять воспитанные лорды. Выудив из чёрной сумочки телефон, я предупредила Элоди эсэмэской (не искать же наставницу и подругу среди этих народных масс!) и спрятала мобильник обратно. Тем временем Рагнер неловко сполз с высокого стула, обвел помещение мутным взором и нетвёрдым шагом двинулся ко мне.
– Вечер добрый, - глупо улыбаясь, сообщил он.
– Как вам вечеринка?.. А знаете, мэйли, Илька - тот ишшо гад. Что-то он там темнит, ой темнит...
– Мужчина покачнулся, обдал меня удушающими алкогольными парами.
– Дела у него с Колтерами какие-то... отродясь у нас с этими заз-знобами дел не водилось, да...
– Рагнер внезапно с жалостью посмотрел на меня.
– В-вы такая милая мэйли, такая хорошая... ну зачем вам эт-тот интриган?
Интриган? Илиан? Да что он несёт?
– Рагнер!
– раздался строгий оклик, и между мной и этим сосудом на двух ногах втиснулась Нилла. Я поспешно отшатнулась.
– Милая!
– расцвёл мужчина, пытаясь заключить супругу в объятия.
– Как я тебе рад!
Катесса легко увернулась и оглянулась на меня.
– Простите его, пожалуйста. Он пьян и не понимает, что говорит.
– Я вижу, - пробормотала я.
– Всё я понимаю!
– неожиданно возмутился Рагнер.
– И всё вижу. Что это он Барбе глазки начал строить? Или этой... Л-ларсе?..
А это ещё кто?
– Извините, - повторила Нилла и подтолкнула мужа к выходу.
– Пойдём домой.
– А Илька?
– Забудь о нём. Идём.
Я проводила вихляющуюся фигуру мужчины и надёжно поддерживающую его катессу задумчивым взглядом. Что это - великая сила любви или нежелание лишний раз демонстрировать обществу в стельку пьяного супруга? И о какой любви может идти речь, если человек своими руками доводит себя до скотского состояния, заставляя страдать тех, кто окружает его? Разве причинять боль ближнему своему значит любить его? Или в данном случае любовь уже угасла, осталась привычка? Я содрогнулась. Смогла бы я так жить? Нет, хоть и говорят - не зарекайся! Только это не жизнь, не любовь. Это просто существование в привычном, изученном вдоль и поперёк состоянии, нежелание что-либо менять, страх сделать шаг в неизвестность...