Шрифт:
Владимир Орешкин
Нино, одинокий бегун
Дверь за мной захлопнулась с такой силой. Что я понял, открыть её вновь не удастся никогда.
В кармане по прежнему был паспорт, где в графе "профессиональная предрасположенность" не было ни единой цифры. Я улыбнулся и как последний дурачок почесал затылок - вот это дела! Интересно, что скажут родители.
На перекрёстке сидел нищий в рваном на плече пиджаке и засаленных серых брюках.
Перед ним стоял потёртый патефон - я видел такой в музее. Бедняга за двадцать монет ставил одну и туже заезженную пластинку.
С любопытством посмотрел на него. Не верилось, что не придётся зарабатывать на хлеб даже подобным
Как я ждал, какие надежды возлагал на проклятые испытания!
Я ничем не уступал парням нашей группы. Более того, по многим предметам был впереди. По географии, например, - мог не задумываясь перечислить несколько десятков городов, начинающихся на "а", или межпланетных станций, названия которых оканчивались на "й". По физике в группе я был лидером, а по "выживаемости в критических условиях" твёрдо держался в первой пятёрке. А это непросто, "выживаемость" - традиционно самый интересный предмет.
Родители, бедные папа и мама, не добившиеся в жизни больших вершин, возлагали надежды на меня. Жаль, что я так разочаровал их...
Сейчас, когда всё кончилось, надежд не осталось, я шёл в недоумении по улицам и глупо улыбался - смешно было вспомнить недавние сумасшедшие мечты.
Что делать, виновата наша идеальная система образования и профессиональной ориентации, которая, как пишут в рекламных проспектах отрабатывалась и совершенствовалась столетиями.
До семнадцати лет мы не имеем ни малейшего понятия, что из нас может получиться.
Занятия в школе, спортивные классы, экскурсии в музеи, близлежащие заповедники, кружки по интересам - каждый волен посвящать себя чему угодно, в рамках, конечно, программы, набираясь разнообразных знаний и интеллекта. До семнадцати лет - никакого разделения на умных и глупых, ленивых и трудолюбивых, бездарных и талантливых - все равны.
Потом: последний звонок, торжественное собрание, бал, к которому положено иметь строгие причудливые одежды прошлых веков - таков обычай, и трехмесячные испытания.
Вот они-то решают все. Профессии вселенной, по значимости и престижу, разделены на двести категорий. В самую верхнюю, двухсотую, входят администраторы планет и прочие неимоверно высокие начальники, потом тянутся другие высокопоставленности:
директора компаний, руководители научных конгломератов, отраслей промышленности, начальники административных единиц первого и второго деления. Далее по шкале идут остальные профессии, начиная от координаторов процессов, редакторов мировых программ информации и кончая уборщиками общественных помещений...
Предрасположенность определяют в "центрах ориентации". В каждом мало-мальски крупном городе есть такой центр. Выпускники школ к первому марта съезжаются к своему центру и сначала проходят испытания по категориям от "двухсот" до "ста пятидесяти". Среди двадцати семи парней нашей группы в неё не попал никто... Для меня это было разочарованием. Я был уверен, моя предрасположенность выявится в первой же проверке. Когда двое мужчин в белых халатах - с коэффициентами "семьдесят" - провели меня в комнату испытаний, о которой я так много знал из книг, фильмов, по рассказам отца, посадили в кресло, обтекшее меня так, что я погрузился в него, я был уверен: матовое табло через положенные три минуты загорится буквами - "предрасположенность положительная, дальнейшее уточнение".
Невероятной сложности машина, секрет которой до сих пор не могут понять ученые, доставшаяся в подарок от одной из редких космических
Я много раз видел в фильмах как это бывает. Когда вроде бы ничем не примечательный школяр, никогда не выделявшийся ни знаниями, ни общительностью, вдруг получал в Центре бешеный балл. Подумать только, одно мгновенье способно изменить жизнь не только его, но и всех его близких! Ведь если балл выпускника больше "ста пятидесяти", он объявляется персоной, "ценной для цивилизации", для него открывается неограниченный счет в банке, он получает право свободного передвижения по всем заселенным землям, к его услугам информационная служба человечества, а его родственники до конца дней могут купаться в удовольствиях и обеспеченности.
Когда-то, во времена первопроходцев, мир был устроен иначе, гораздо несправедливее. До знаменательной встречи с инопланетянами, вошедшей в историю человечества под названием Контакт, мир раздирался противоречиями. Большинство людей занималось не своим делом, они мотались по жизни, не в силах найти достойного места... Вспыхивали войны, по самым пустяковым поводам переселенцы других миров сражались друг с другом, а уж с их прародительницей Землей стычки шли постоянно.
Мир погряз в сумасшедших желаниях все хотели несбыточного, авантюристы на тихоходных кораблях кидались в незнакомые области, пытаясь освоить все больше планет, пригодных для жизни... Устилали своими могилами чужие ландшафты.
В цивилизации царила анархия. Отсутствие надлежащего порядка тяжелым бременем легло на судьбы людей, поставив под вопрос дальнейшее их существование. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не Контакт...
С тех пор наша жизнь изменилась неузнаваемо Каждый гражданин, вступая в жизнь, получал достойный себя коэффициент. Его положение становилось определенным.
Прекратились распри и конфликты, народы планет зажили дружно и безмятежно.
Отчаянные авантюристы исчезли, каждый выполнял посильное дело и получал по заслугам... Оставались, конечно, и негативные моменты, но их можно не принимать в расчет, настолько они мизерны. Например, некоторые скептики жаловались, что продвижение цивилизации по пути прогресса резко замедлилось, в частности, прекратилось освоение новых земель... Это ложь, тысячи разведывательных кораблей по заданиям центральных администраций непрерывно исследуют неизвестные космические тела, вторгаясь в неведомое. В школьных учебниках которые нас заставляли учить почти наизусть, убедительно доказывалась несостоятельность утверждений скептиков.
Я считал - мне уготовлена самая лучшая доля. Родственники благодаря мне после испытаний заживут обеспеченной жизнью.
Родителей я люблю. Бедным папе и маме не везло - добрые, они растерялись в водовороте жизни. В наш век, когда самой модной чертой является практичность, они оказались изгоями, беззащитными перед напором деловитости. Жили мы небогато, многое, что было доступно остальным ребятам группы, я не мог себе позволить.
Вечно у нас дома не хватало денег. Отец, раньше времени постаревший от старания раздобыть лишние кредитки, подработать, запечатлелся в моих глазах седым стариком с добрыми тоскующими глазами. Мама, вечно что-то делающая по хозяйству, экономящая каждую монету, под стать отцу выглядела старше своих лет. Я был их единственной надеждой, на меня они тратили скудные деньги, которые им удавалось сберечь... Во всем был виноват проклятый коэффициент, выведенный когда-то отцу безжалостной машиной "тридцать три". "Тридцать три" - порог бедности.