Ниочёма 2
Шрифт:
За дверью было явно служебное помещение. Шкафы, стеллажи с больничным барахлом, другие двери. А в центре всего этого спиной к нему стояла старуха-уборщица. Она возила пристегнутой к лентяйке тряпкой по полу и тихонько, вполголоса, на все лады костерила непосредственное начальство, руководство больницы, местное и центральное правительство, соседей по дому и больничного сволочного кота.
– Добрый вечер, - вежливо произнес Олег.
Прежде, чем ответить, бабка резко отпрыгнула в сторону. Потом обернулась, заорала, швырнула в него лентяйку и с неожиданной для ее возраста бодростью с воплями унеслась куда-то вглубь больницы.
На одном из стеллажей нашлись безразмерные кожаные шлепки. Олег сунул в них окоченевшие ноги, рванулся было за бабкой, но зацепил краем простыни ведро. Оно тут же опрокинулось, и грязная вода разлилась по всему свежевымытому полу. К счастью, больничные шлепки оказались водонепроницаемыми.
– Что за херня! – раздался рев откуда-то сбоку.
Это из незамеченной ранее двери выскочил недельной небритости мужик с пропитой рожей. Одет он был в грязный синий халат на пуговицах, мятые штаны и грубые рабочие ботинки. Мужик поскользнулся в луже и с матюками грохнулся во весь рост на выложенный мелкой желтой плиткой пол. Оставаться рядом с ним было опасно, а бабка тем временем убегала все дальше. Решение было однозначным. Олег выскочил из комнаты и, загребая шлепками, поспешил к свободе. Следом, хромая и матерясь, понесся небритый в синем.
Мужик в ботинках бежал быстрее, чем Олег в шлепках. Поэтому, забежав за ближайший поворот, Олег шмыгнул в первую попавшуюся дверь и затаился. Когда матюки стали стихать где-то вдали, он высунулся в коридор, осмотрелся и неторопливо пошлепал, ориентируясь на мокрые следы, оставленные рабочими ботинками.
Как оказалось, идти оставалось не так и далеко. Прежде, чем открывать очередную дверь, Олег постоял и послушал, что за ней происходит.
– Да откуда тут упырю взяться, Никаноровна? – спрашивал молодой и, кажется, знакомый женский голос.
– Да откуда ж я знаю? – причитала бабка.
– Выскочил, окаянный, невесть откуда, грабки протянул, клыки оскалил – думала уж, мой последний час настал.
– Да не упырь там был, - уверенно заявлял мужик. – Привидение летало, сам видел. Малость не догнал, прямо передо мной в стену ушло. А то бы я его…
– Упырь!
– Взвизгнула бабка.
– Привидение, - стоял на своем бухарик.
– Алкаш!
– Истеричка!
Олег вежливо постучал. За дверью мгновенно образовалась тишина.
– Войдите, - послышался женский голос.
Олег открыл дверь.
– Упырь! – завизжала бабка и метнулась прочь.
– Привидение! – взревел мужик и кинулся навстречу.
Олег сделал шаг в сторону иподставил ногу. Небритая туша в синем рыбкой пролетела до ближайшей стены, с грохотом врезалась в нее и затихла. А вконец умаявшийся страдалец вошел в освободившееся помещение и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Было трудно понять назначение помещения. В большом зале стояли многочисленные стеллажи с картотекой. Можно было подумать, что это регистратура, но не было видно обычного барьера, призванного отделять сотрудников от посетителей. Помимо стеллажей в зале стояло несколько столов, и за одним из них сидела довольно симпатичная молодая женщина.
– Здравствуйте, - обратился к ней
– У меня есть несколько вопросов.
– Я вас внимательно слушаю, - произнесла женщина, несколько побледнев.
Взгляд её заметался по сторонам, очевидно выискивая красного цвета щит с осиновыми кольями, святой водой, серебряными пулями, чесноком и прочими крайне необходимыми предметами.
– Я не привидение. И не упырь. Я вполне живой человек, только сильно замерзший. Что же до моего вида, то это лишь вынужденная мера. Видите ли, поскольку я, очнувшись, не обнаружил на себе одежды, то воспользовался тем, что было под рукой.
Олег внимательно поглядел на собеседницу. Кажется, она несколько успокоилась.
– Ну что, теперь вы способны к нормальному конструктивному разговору? Отлично. Могу я присесть?
– Да-да, конечно.
Женщина всё же успокоилась не до конца, но держала себя в руках.
Олег подтащил ближайший стул, уселся и принялся излагать:
– Некоторое время назад я потерял сознание в такси, и совсем недавно очнулся здесь у вас, у двери с надписью «Морг». Поэтому я хочу получить ответы на несколько вопросов: поступал ли я к вам в больницу официально? И если да, то почему я оказался почти что в морге? Какой диагноз поставили врачи? И если меня привезли сюда одетым, где мои вещи?
– Наверное, вам нужно в регистратуру, - сказала женщина. – По крайней мере, там точно скажут насчет поступавших в бессознательном состоянии.
– Хорошее предложение. Только я сомневаюсь, что самостоятельно смогу найти туда дорогу. Ладно. В таком случае, скажите, как называется эта больница и в каком её месте я сейчас нахожусь.
– Ну что, девочки? Что-нибудь придумали?
Все трое битый час сидели в малой гостиной, но никаких мыслей по поводу дальнейших действий не появилось ни у кого. Уже давно ушел следователь из ИСБ, подробно расспросивший каждую обо всех нюансах сегодняшнего дня. Ужин ни в кого не полез, от кофе уже мутило.
– Нет, - покачала головой Вера. – Ничего. Совсем.
И, вздохнув, добавила:
– Как тяжело, девочки, вот так сидеть и ждать. И понимать, что от нас совершенно ничего не зависит.
Внезапно все трое одновременно подзависли, а спустя несколько секунд так же одновременно подпрыгнули на диванах.
– Нашелся! – крикнули они в один голос.
Посмотрели друг на друга, счастливо улыбнулись, и Маша принялась вызывать такси.
Глава 29
Девушкам пришлось изрядно повоевать прежде, чем они смогли добиться от служащих больницы адекватного ответа. И лишь тогда, когда Мария набрала по памяти номер и попросила позвать к телефону генерала Пастухова, у дамы в регистратуре включилось понимание момента.
– Что вы, что вы, - заюлила она, сменив хамские наезды на нежное воркование. – Зачем было беспокоить занятого человека?
– Затем, - в тон ей ответила Каракалова, - что за последние четверть часа вы настолько меня утомили, что я сейчас горю жаждой крови. Вашей крови. Но сама я руки марать не стану. Этим займутся простые сотрудники ИСБ, которые вот уже несколько часов по всей столице разыскивают господина Песцова. А с вами я далее общаться отказываюсь.
Тут Пастухов взял, наконец, трубку, выслушал короткое сухое сообщение и после секундной паузы бросил: