Ниочема 3
Шрифт:
— Размер! — выкрикнул каптенармус, уже несколько оглохший и охрипший.
— Сорок восьмой, — ответил Олег. — Обувь — сорок второй.
Помощник бухнул на прилавок тюк с формой, толкнул новобранцу заполненный бланк:
— Расписывайся!
— Сейчас, проверю и распишусь, — спокойно ответил Олег.
— Хватай свое добро и вали! — рявкнул фельдфебель.
— Не спеши, дядя, а то кладовщик просчитается. Недостача выйдет, или пересорт.
Песцов говорил, а сам в это время старательно фотографировал бланк, выданную форму, помощника и самого каптенармуса.
— Ну вот! — удовлетворенно подытожил он. — В
Фельдфебель заткнулся. Против факта переть было невозможно.
— Жабин, кончай свои штучки, дай нормальный комплект. — сказал он кладовщику.
— Что есть, то и даю, — огрызнулся каптенармус. — Пусть берет иглу и ушивает. Чай, руки не отвалятся.
— Дядя, а у тебя харя не треснет? — вмешался Песцов, ненавязчиво снимая телефоном беседу. — Ты, поди, уже сговорился партию новой формы налево толкнуть, а солдатиков решил надурить, неликвид сбагрить. Хочешь, скажу, кому и за сколько? У-у, вор-рюга!
Жабин подскочил и, вытаращив круглые от природы глаза, заверещал не хуже базарной торговки:
— Ты чего себе позволяешь? Ты как со старшим по званию разговариваешь!
На Песцова эти вопли не подействовали.
— Ты лучше не ори, дядя, — пригрозил он, — а то я слово волшебное знаю: внезапная ревизия.
Очередь застопорилась. Жабин орал, Песцов огрызался, фельдфебель бездействовал. А стоящие рядом парни, слыша эти разборки, тоже решили проверить полученное. И тут началось:
— Мне сорок четвертый размер выдали, — возмущался здоровый детина. — Мне на какое место это натягивать?
— И у меня форма гнилая!
— А у меня берцы разваливаются!
Назревал скандал. И скандал этот грозил выплеснуться за пределы сборного пункта.
Подскочил какой-то подпоручик, грозно задал вопрос куда-то в пространство:
— Почему задержка?
Песцов вытянулся по стойке «Смирно» и отрапортовал:
— Господин подпоручик, разрешите доложить! Каптенармус Жабин выдает новобранцам негодное обмундирование. Вот, можете посмотреть сами.
Подпоручик брезгливо пощупал ткань и, перегнувшись через прилавок, ухватил кладовщика за ворот мундира:
— Ну все, Жабин, ты допрыгался. Выдавай годное, а я постою, посмотрю. К вечернему рапорту докладную майору подготовлю.
Жабин свирепо взглянул на Песцова, но в открытую против начальства переть не решился. Кивнул помощникам, и те принялись таскать свертки из другой части склада. Олег по-быстрому проверил: вещи нормальные, нужного размера и, вроде, всё на месте. Под шумок, поменяли своё гнильё и другие, кто был рядом и сообразил подсуетиться. Каптенармус скрипел зубами, глядел зверем, но положенное выдавал.
Расписавшись в ведомости, Олег вместе с другими отправился дальше, в баню. То есть, это так говорилось — баня. А на самом деле — душевая на сорок леек. Загоняют в нее четыре десятка солдат и включают воду. Хочешь, не хочешь, а мойся. Олег за судьбу своего барахла всерьез опасался и, надо признать, имел к этому все основания. Было очевидно, что Жабин попытается отомстить за упущенную прибыль, а душевая для этого самое удобное место.
Аккуратно свернув парадный костюм, Олег спрятал его в вещмешок, вещмешок положил в шкафчик, шкафчик запер на хлипкий замок. Не удовлетворившись этим, сотворил конструкт
— Хозяин! Воры! Скорее!
Бежать по мокрому кафельному полу с мылом во всех местах — это прямой путь в лазарет. И хорошо если не сразу к предкам. А что? Поскользнулся, хряпнулся башкой — и вперед, в увлекательное путешествие по белому тоннелю. Олег однажды пробовал, и ему не слишком понравилось. Пришлось лезть под душ, а он, как это бывает, вдруг стал выдавать то идеально холодную воду, то абсолютный кипяток. А потом и вовсе затрясся, как припадочный, захрипел и принялся плеваться.
Наскоро сполоснувшись, с клочьями мыльной пены там и сям, Олег, выскочил в раздевалку и кинулся к оставленным вещам. Издалека шкафчик выглядел закрытым, но, увы только выглядел. Блокирующий конструкт был развеян, дохлый замочек сорван, а вместо недавно полученного нормального комплекта в шкафчике лежал тот самый, шестьдесят четвертого размера. Костюм из вещмешка тоже исчез, причем вместе с телефоном.
Дежурный унтер, к которому Олег сунулся было с претензиями, равнодушно пожал плечами: мол, ничего не видел и не слышал. А тут еще и фельдфебель принялся активно и громко подгонятьсвоих подопечных, и Песцов отступился. Армейские порядки он помнил хорошо, еще с прошлой жизни. Сейчас никому ничего доказать не удастся, все ото всего отопрутся. Ведь какое армейское правило? Не у тебя стащили, а ты пролюбил. Раз допустил, что тебя крайним сделали, значит, сам виноват. Старательно пряча злость, Олег домылся, вытерся, натянул форму, больше смахивающую на танковый чехол, отпросился у фельдфебеля и сбегал в ларёк военторга. К счастью, ума хватило: бывшие при нем деньги он благоразумно спрятал в ладанку, к оберегу, в котором сидела Милка. Вернулся с рулоном туалетной бумаги — напихать в берцы, чтобы не сваливались с ног, пачкой швейных игл, ножницами, сапожным шилом и двумя бобинами крепких ниток. Форму придется-таки ушивать.
После «бани» полагались ужин и спокойный сон в казарме. В ожидании своей очереди в столовую команда новобранцев стояла у стены главного здания сборного пункта. Олег стоял вместе со всеми, но разговоров с другими не вел, по сторонам не глядел, а глядел как раз-таки на кирпичную стену здания. Лицо его было напряженным и сосредоточенным.
— Песцов! — раздался окрик посыльного.
— Песцов! — продублировал фельдфебель.
Олег нехотя оторвался от созерцания стены.
— Ты включен в команду номер… — посыльный неразборчиво назвал этот самый номер. — Отправление через полчаса.
Через полчаса Олег вместо того, чтобы, плотно покушав, завалиться на кровать в казарме, вместе с группой восемнадцатилетних оболтусов полууголовного вида погрузился в обшарпанный вагон. Только что решеток не было, да окна краской не замазали. Одно грело душу: в казённом рюкзаке кроме обязательного набора солдатского имущества уютно устроился сухпай на трое суток. Не слишком вкусно, но вполне питательно. Он отвоевал себе место на нижней полке, закинул рюкзак с барахлом и продуктами в рундук под сиденьем и улегся сверху. Тепловоз дал гудок, лязгнули сцепки, состав дернулся и покатил, постепенно набирая скорость. Очередная партия новобранцев отправилась к южной границе.