Нищий 2. Дикие земли.
Шрифт:
– Да? Ты действительно шаман? Хорошо. Сейчас я поговорю со своими воинами, если ты действительно великий шаман, кто-нибудь должен был о тебе слышать. И тогда мы разопьём с вами праздничный сок дерева мануа, и вы поедете дальше.
Орк повернул лошадь и медленно, важно отправился к своим соратникам. Они совещались минут десять, потом он повернул к нам и сообщил:
– По нашему закону гостеприимства, вы должны отведать с нами праздничного сока дерева мануа, потом великий шаман и его спутники отправятся по своему пути.
Подумав слегка, я отправился за вождём.
Бабакан тут же опрокинул в себя одну чашку и ему налили другую, остальные дожидались слова вождя.
– Я пью за наших гостей, пусть их путь будет лёгким!
– вожди выпил вино из чашки, мы последовали его примеру.
Вино было лёгким, но я почувствовал, как зашумело в голове - видимо, я давно не пил спиртного, растренировался. Вождь ещё что-то говорил, но я плохо его слышал, видимо вино оказалось очень крепким, несмотря на то, что казалось лёгким.
Посмотрев на спутников, я с удивлением заметил, как Аранна, будто подрубленная, свалилась на траву, на которой сидела, за ней свалился Алдан... Последнее, что я увидел сквозь туман в голове, это как на Бабакана навалились несколько орков, и он ворочался как медведь, сбрасывая их с плеч и матерясь...
Пробуждение было совершенно отвратительным. Во рту был привкус, как будто я жевал тряпку. Попробовав пошевелить челюстью, обнаружил, что во рту и действительно какая-то тряпка, а сам я накрепко связан и стою на ногах, притянутый к столбу, вкопанному в землю.
Мы уже находились не в степи, а где-то в лесу, на поляне. В середине её стоял огромный идол, сделанный, видимо, из ствола огромного дерева срубленного на высоте двух человеческих ростов. Дерево было огромным, так как толщина идолы была не меньше, чем метров пять. Этот мерзкий жирный истукан сидел на земле, щеря свои подточенные зубы и смотрел на меня глазами, нарисованным чёрной и красной краской. Губы у него тоже были красными, толстыми, похожими на губы жертвы пластической хирургии.
Тщётно пытаясь прогнать из головы туман, я всё-таки, наконец, сообразил, что нас опоили.
Я никак не мог сосредоточиться и поймать хоть какое-то заклинание, они ускользали от меня, как мыши на полированном паркете.
Наконец, я ухватил заклинание лечения, чтобы выбить из себя хворь. Произнёс его...и практически ничего не произошло. Видимо, с меня сняли браслет с камнями. Я в который раз подосадовал, что не вживил эти камни в тело, всё время собирался, но то было некогда, то не хотелось резать себя - больно и неприятно - мол, кто сможет отобрать у меня камни? Пусть только подойдут! Вот и подошли. Моя самоуверенность сослужила плохую службу.
Повернув голову, я огляделся, и с горечью увидел своих друзей, привязанных к столбам вокруг идола. Они были обнажены и все находились в бессознательном состоянии.
Перед идолом стояло что-то вроде алтаря, или стола,
Через пару минут он закончил скакать, остановился возле моего друга и закричал:
– О великий Калан! Мы приносим тебе в жертву этого чужеземца, будь благосклонен к нам, твоим детям! Сделай так, чтобы наши кобылицы приносили здоровых жеребят, чтобы наши овцы и коровы приносили много приплода, чтобы наши женщины приносили много детей! О, Калан, прими первую жертву!
Шаман поднял каменный нож и крестообразно провёл им по груди эльфа, рассекая кожу и ткани, от чего у него поперёк груди образовался глубокий разрез, из которого ручейками брызнула кровь. В разрезе было видно грудную кость, нож скрежетнул по ней, оставив глубокие царапины.
Шаман оглянулся, и пошёл в сторону - видимо за инструментом, чтобы было удобнее разрубить кости. Он вернулся с чем-то вроде каменного молотка, или топора, на деревянной рукоятке....и тут, наверное, от ужаса и ярости, у меня прочистилось в голове!
Первое, что я сделал - выпустил мощнейший файрболл, который спалил шамана, и ударил в идола, оторвав у него здоровенный кусок от жирной ляжки. Затем я пустил заклинание ветхости на свои верёвки, рванулся, и упал на землю, не удержавшись на ногах из-за того, что тело затекло, да и действие сонной жидкости хотя и ослабло, но всё ещё продолжалось. С земли я увидел, как на меня бегут несколько орков, потрясая копьями - их тут же снесло ударом воздушного тарана, расплющив в кровавое месиво. Я привстал на колени, вырвал изо рта кляп и стал методично, как танк, уничтожать всё, что хоть немного шевелилось и было похоже на захвативших нас орков.
Я замораживал их, сжигал, бил воздушным тараном, сжигал повышением температуры, всё, всё что я мог вспомнить, что приходило в одурманенную голову, было выпущено в короткое время - вся бойня заняла, вероятно, минуты две или три. Никто из орков не успел убежать.
Мне пришло в голову, что я не вижу Аранны - сердце у меня вообще замерло.
Я встал, пошатываясь и зашёл за истукана - там я и обнаружил её.
Аранна была тоже полностью обнажена, но в сознании. Она была привязана к чему-то вроде импровизированного гинекологического кресла, с раздвинутым коленями, по всему её телу виднелись ритуальные узоры, нарисованные красной краской.
Похоже было, что её готовили к какому-то сексуальному обряду, в честь их кровожадного бога.
Я тут же освободил её и крикнул хриплым голосом:
– Быстро! Ищи мой браслет с камнями! Там Алдан умирает, а я не могу без них лечить!
Она соскочила с секс-кресла, упала, как и я перед этим, потом на четвереньках побежала к трупам орков и стала их осматривать. Я тоже кинулся искать - скорее всего браслет должен был быть у вождя, но его нигде не было.
– Викор, нет нигде! Наше барахло тут, всё цело, а браслета нет!