Нищий лорд
Шрифт:
— Вот негодяй! А ты-то здесь при чем?
— Я их подкармливаю.
— Подкармливаешь! — повторил он недоверчиво.
— Сначала я кидала им еду через забор, — объяснила Фенелла. — Теперь едва они меня увидят, как сразу начинают вилять хвостами, и я могу делать с ними все, что угодно. Разумеется, Исаак Голдштейн этого не знает.
— Ты уверена, что они не бросятся на тебя в один прекрасный момент? — спросил лорд Корбери.
— Да они теперь готовы защищать меня от кого угодно! — улыбнулась Фенелла. — Неужели ты не видишь, Периквин, как это все упрощает? Мы заберем у Голдштейна деньги, заработанные
— Ты что, предлагаешь мне совершить кражу?! — загремел лорд Корбери.
— Я предлагаю тебе отнять у богатого и раздать бедным, — возразила Фенелла.
— В жизни не слыхал подобного вздора! — кричал лорд Корбери. — Неужели ты полагаешь, что я опущусь до мелкого воровства?
— Ну что ж, если ты не сделаешь этого, Саймон останется в когтях этого мерзавца, — сказала Фенелла. — А Джо Джарвис впал в такое отчаяние, что запил, и теперь пропивает все, что ему удается заработать.
— Я думаю, вместо того, чтобы пить, лучше бы он попытался что-нибудь сделать, — заметил лорд Корбери.
— А что он может сделать? Свидетелей тому, как миссис Джарвис передавала Голдштейну деньги, нет. Просто всем в деревне известно, сколько она работала, откладывая каждый пенни для своего Джо. Все также знают, что она никогда не позволила бы своему зятю, которого едва знала, продать гостиницу и положить деньги себе в карман.
— Может быть, мне поговорить с адвокатом? — предложил лорд Корбери.
— А где ты собираешься взять деньги, чтобы с ним расплатиться? — поинтересовалась Фенелла.
Лорд Корбери издал нетерпеливое восклицание и отошел к окну.
— Должна сказать, Периквин, что ты здорово постарел, — бросила она ему вслед.
— Что ты хочешь этим сказать? — вскинулся он.
— В прежние времена мы с тобой частенько пускались в рискованные предприятия, — ответила Фенелла. — Помнишь, как мы стащили все сортовые персики из оранжереи лорда-наместника, потому что его садовник очень задирал нос перед простыми людьми, желавшими принять участие в цветочной выставке, и делал все возможное, чтобы никто из них не получил приз? Часть персиков мы съели, а оставшиеся бросили в пруд. Никто так и не узнал, чья это была работа.
— Мы были тогда совсем детьми, — сказал лорд Корбери.
— А в другой раз мы взяли без разрешения лошадей твоего отца и отправились в Даунс посмотреть кулачные бои! Это был один из самых замечательных дней в моей жизни. Помнишь, какое это было захватывающее зрелище?
— О да, — ответил он. — Тридцать восемь раундов, и оба бойца так обессилели, что в конце едва могли поднять руку!
— Я помню, как мы потихоньку отвели лошадей обратно в конюшню, — продолжала она, — а старый Сэм, ваш грум, так хорошо к нам относился, что не выдал нас. Когда твой отец спросил, где мы были, ты ответил, что ловили рыбу. По крайней мере, в те времена ты ничего не боялся!
— Черт тебя побери, я и сейчас не боюсь! Просто джентльмен не может опускаться до воровства!
— Что толку быть джентльменом, если у тебя нет ничего, кроме гордости? — съязвила Фенелла.
— Это единственное, что у меня осталось, — с горечью заметил лорд Корбери.
— Боюсь,
Лорд Корбери с разгневанным видом повернулся к ней.
— Не смей плохо говорить о Хетти! Она само совершенство! Самое красивое, восхитительное и прелестное существо на свете! С тех пор, как я уехал, я повидал немало женщин, но ни одна из них не была такой прекрасной, как Хетти.
— О да, она очень красива, — слегка вздохнув, согласилась Фенелла.
— Если бы ты приложила немного усилий, ты бы тоже выглядела довольно неплохо, — сказал лорд Корбери с братской фамильярностью. — Почему бы тебе не купить новое платье и не сделать модную прическу?
— Новое платье! — расхохоталась Фенелла. — Ты, вероятно, забыл, что наше финансовое состояние мало отличается от твоего!
— Я уверен, что твой отец далеко не банкрот, — возразил лорд Корбери.
— О нет, он не банкрот, — ответила Фенелла. — Но он не собирается тратить деньги на тряпки и безделушки для своей дочери. В настоящий момент он намеревается приобрести первое издание «Потерянного рая» Мильтона. Три месяца назад куча денег пошла на Фрэнсиса Бэкона, а перед этим — на очень дорогую книгу Александра Попа.
— Но если тебе уже восемнадцать, наверняка твоя мама хочет, чтобы ты выезжала в свет и встречалась с молодыми людьми?
— Мама! — Фенелла всплеснула руками. — Видно, что ты долго отсутствовал, Периквин. Ты же знаешь, что мама интересуется только своим садом. Сейчас она покупает какие-то редкие лилии, привезенные из Китая. Азалии, которые на прошлой неделе прибыли из Индии, стоили целое состояние. Папа с мамой все еще считают меня ребенком и ведут себя так, будто я не существую. Когда они обо мне вспоминают, они тотчас же отсылают меня с каким-нибудь поручением.
— Бедная Фенелла, всегда одно и то же, — сказал лорд Корбери.
Он подошел к ней и сочувственно обнял за плечи.
— Ну что ж, похоже, мы оба на мели, — сказал он. — Хотя, надо сказать, в этом нет ничего нового.
— Но раньше нам все же удавалось весело проводить время, — полувопросительно произнесла Фенелла.
— Ничего, я надеюсь, что мы еще повеселимся, — пообещал лорд Корбери.
Некоторое время они стояли молча, прижавшись друг к другу.
— Миссис Бакл не получала жалованья девять месяцев, — наконец тихо произнесла Фенелла, — и она просила, чтобы я взяла у тебя хоть немного денег, чтобы заплатить лавочникам. С тех пор, как разбежались лесничие, некому стало поставлять на кухню кроликов и голубей, но ты мог бы сам пойти поохотиться.
— Если бы мне было на что купить патроны, — мрачно сказал лорд Корбери.
Он снял руку с ее плеча и пристально посмотрел ей в лицо.
— Насколько рискованно то предприятие, о котором ты говорила? — спросил он.
Фенелла издала радостное восклицание.
— Так ты это сделаешь? О Периквин, я знала, что ты согласишься! Даже если тебе не достанется ни пенса, ты все же сможешь помочь Джо и Саймону, а может быть даже заплатить миссис Бакл и старику Хедстоуну, деревенскому мяснику. Он просил передать, что будет крайне признателен, если ты хоть частично вернешь ему долг.