Нить судьбы
Шрифт:
… Тайнопись Z
От Симона Черного
Москва
25 августа 1497
Елизару Быку
в Вильно
Дорогой друг!
Спешу сообщить тебе две важные новости. Одна — печальная, другая — весьма радостная.
Начну с печальной.
Мы потеряли одного из наших лучших братьев — Аркадий
Но он меня не послушал и хотел сделать вид, будто сгорел в домашней церквушке князя Палецкого. А тут, откуда ни возьмись, появился и сам князь. Он чудом выскользнул из дома Гусева, когда люди Патрикеева пришли туда схватить заговорщиков и, будучи человеком сообразительным, сразу догадался, кто их предал. Не затей Аркадий этой мнимой гибели в церкви, он, я уверен, в поединке на саблях убил бы этого мальчишку. А вышло так, что церковь он поджег, но выйти не успел — князь Палецкий просто–напросто закрыл тяжелую дверь на засов и, прежде чем его догнала и схватила стража, наш Аркадий уже сгорел живьем на самом деле.
Говорят, что князь Палецкий рехнулся после того, как наслушался предсмертных воплей сгорающего в церквушке Аркадия.
Ту горстку пепла, которая от нашего брата осталась, я собственноручно развеял по ветру за столичными стенами на высоком берегу Москвы–реки.
Теперь о хорошем.
Нам удалось на ближайшее время полностью обезвредить Софью и ее сыночка, которого она хотела посадить на московский престол вместо нашего Дмитрия.
Я уже писал тебе в прошлом письме о том, как Софья хитроумно подбросила отравленную рубашку и как пострадала наша сестра Марья. Она все еще ходит, обмотав руки тряпками, и испытывает очень сильные боли. Но она оказала братству столько неоценимых услуг, что, быть может, мы дождемся, когда первая женщина станет членом нашей высшей рады…
Нет худа без добра: мы подбросили эту рубашку через Патрикеева великому князю и результат не замедлил сказаться.
Иван Васильевич впал в ярость и фактически взял свою жену и ее сына под домашний арест.
Через наших людей, которые общаются с Патрикеевым, мне удалось узнать, что Иван Васильевич пригрозил супруге, будто отправит ее в монастырь пожизненно, если Гусев или кто–то из его компании выдадут ее под пытками.
От всей души надеюсь, что выдадут.
И вот, наконец, самая главная хорошая новость: вчера Иван Васильевич, находясь в гостях у своей невестки в присутствии Дмитрия, нескольких дьяков, моего сына и его жены, заявил официально, что он намерен в ближайшее время торжественно и прилюдно короновать Дмитрия шапкой Мономаховой, как единственного и законного своего наследника.
Будь мы христианами, нам следовало бы день и ночь молиться за его здравие.
Кстати, нам понадобятся деньги. Надо обустроить празднество коронации Дмитрия с максимальным размахом. С нетерпением жду твоего
Надеюсь, что успешно, а также думаю, что ты найдешь способ быстро доставить эти деньги мне.
Я же в свою очередь постараюсь предпринять все возможное, чтобы коронация Дмитрия состоялась как можно скорее.
Во имя Господа Единого и Вездесущего
Симон
Глава восьмая
МАКС ФОН КАРЛОФФ
Август 1497 г.
В беседах с незнакомыми людьми Макс фон Карлофф, никогда не забывал упомянуть, что он хоть и внебрачный, но сын покойного короля Богемии, которая, хоть и не является ныне самостоятельным королевством, но когда–то была им.
Особенно Макс любил рассказывать об этом представительницам прекрасного пола, и где бы ни находился отряд Антипа, Макс всегда отыскивал себе сердечных подруг, которые любили его искренне, кормили сытно, и даже иногда дарили на память дорогие вещи. В свои тридцать восемь лет он по–прежнему оставался красивым, стройным мужчиной, и не было ничего удивительного в том, что даже в полоцких лесах, нашлась для него новая возлюбленная.
Невдалеке от деревни Кубличи, в окрестностях которой расположился отряд Антипа, лежало большое и небедное имение Дольцы. Владелица имения Тереза Дольская рано овдовела — ее муж погиб во время службы в польском королевском войске, воюя где–то на другом конце света с турками. Вследствие этого Тереза Дольская оказалась владелицей большого зажиточного поместья, что было хорошо, и рано лишившейся мужа еще совсем молодой женщиной, что было совсем плохо.
Однажды в лесу на карету молодой вдовы напали разбойники, но предводитель нападавших, пораженный красотой жертвы немедленно рассыпался в извинениях, велел своим товарищам вернуть все отнятое, а когда узнал, что прекрасная дама к тому же еще и одинока, тут же предложил себя в провожатые. Увидев красивое мужественное лицо со шрамом, Тереза Дольская никак не могла отказаться от этого предложения.
Так завязалось знакомство, которое вскоре перешло в пылкую любовь, и каждый свободный от разбойничьей деятельности вечер Макс проводил теперь в обществе прекрасной вдовы, возвращаясь на рассвете в лагерь Антипа.
Так было и в это не по–летнему холодное ветреное утро. Казалось будто на дворе не конец августа, а начало октября: небо заволокли тяжелые темные тучи и дул пронизывающий ветер.
Проскакав верхом несколько верст до Кубличей, по–летнему одетый Макс так замерз, что решил не проезжать мимо деревни окружной дорогой, как он это обычно делал, а заехать туда и взять взаймы у кого–нибудь теплую одежку.
Между Кубличами и лагерем Антипа, находящемся в трех верстах от деревни в лесу, сложились теплые дружеские отношения. Несколько жителей этой деревни трудились в отряде Антипа, остальные же не только ничего не имели против соседей, но в своих пылких молитвах просили святых заступников, чтобы Антип оставался здесь подольше, ибо различные излишки продовольствия, а порой даже имущества, попавшего в руки разбойников и по каким–то причинам не удовлетворявшее их, просто передавалось жителям Кубличей, благодаря чему за несколько лет пребывания Антипа захудалая, забытая Богом деревушка превратилась в процветающее село.