Нити разрубленных узлов
Шрифт:
– А там видно будет.
Ответила и замолчала. Понимая, что продолжения может не быть, я попросил:
– Можешь позвать его сюда? Мне нужно с ним поговорить.
– Позову, – кивнула Соечка. – Батюшка его пока с овцами в горы не пускает. Говорит, слабый еще. Вот когда отъестся, тогда и… – Она повернулась в сторону дома и звонко крикнула: – Сегор, где ты?! Тут за тобой пришли!
Когда парень, действительно пока еще выглядящий изможденным, вышел из-за угла дома, направляясь к нам, его лицо, в отличие от
Я решил поприветствовать и южанина:
– Доброго утра!
Взглянувшие на меня темные глаза больше всего были похожи на потухшие угольки.
– Я должен уйти?
А, понятно. Услышав беспечные слова Соечки, он подумал, что свободная жизнь закончилась и теперь ему предстоит либо вернуться на покинутую родину, либо отправиться искупать свои грехи другим, законным, но от того ничуть не менее печальным способом.
– А ты куда-то собрался?
Измученный взгляд дрогнул.
– Разве вы пришли не чтобы…
Можно было встать в горделивую позу, заявить, что данное мною слово нерушимо или что-то вроде того в лучших традициях столичных актерских трупп, но я просто ответил:
– Нет.
– И меня не заберут отсюда?
– А ты где-то нужен еще, кроме как здесь?
Сегор открыл было рот, чтобы возмутиться, но почему-то передумал. Наверное, вспомнил недавние события, уменьшившие его семью до одного-единственного человека.
– Зачем же тогда вы пришли?
– Поговорить.
– Я рассказал все, что требовали. Без обмана.
– Знаю. Но мне хочется узнать кое-что другое. Не о тебе и не о твоих родных, не беспокойся!
– А о чем тогда?
– Проводишь меня?
Он оглянулся на дом, словно спрашивая разрешения отлучиться, но, поскольку никого из хозяев поблизости не нашлось и запретить работнику уходить со двора никто не мог, кивнул:
– Как пожелаете.
Мы вышли на каменную дорожку между изгородями кустов. Не то чтобы я хотел оставить наш разговор в тайне от чужих ушей, но мне почему-то показалось: наедине парень будет более откровенен в ответах, чем при той же Соечке. Потому что вопросы у меня накопились не особенно приятные.
– Где ты жил на юге?
– В Лаваросе.
– Это далеко от Катралы?
Услышав интересующее меня название, Сегор скривился и едва удержался от презрительного плевка:
– Катрала…
– С ней что-то не так?
– Скажу одно: там, где я жил, было несладко, но в Катрале мне бы не хотелось даже родиться.
Любопытно. Судя по тому, как повел себя южанин, рассказ Натти был сильно приукрашен. Если такое вообще возможно.
– Почему?
Он промолчал, считая неторопливые шаги.
– Оттуда люди тоже бегут?
– Нет, –
– Но если там так плохо, как ты говоришь…
– Там не плохо, эрте. Там… – Он куснул губу, подбирая слова. – Это земля строгих правил, эрте. Правил, за нарушение хоть одного из которых берется только одна плата. Жизнь. Но конечно, если их соблюдать, можно жить и в Катрале.
Заканчивая фразу, парень усмехнулся так зловеще, что я поневоле задумался, не смогу ли все-таки протянуть два месяца здесь, пусть и не отнимая от лица вонючей тряпки. Кстати о ней: пора сделать три вдоха, как советовала лекарица.
– Расскажи мне о тех краях. Все, что знаешь. И людях, которые там живут.
– Люди везде одинаковые. Хорошие, плохие, добрые, злые. Только в Катрале они еще и пугливые.
– Это как?
– А так. Прислушиваются к каждому твоему слову, как будто ты вдруг можешь сказать… что-то страшное, что ли. Ходят вечно в черном, закутанные с головы до ног. А по самой жаре сидят дома, потому что иначе можно свариться заживо, в их-то одежде! И все время молятся.
– Прямо на улице?
– Везде. Стиснут в пальцах ладанку и только губами шевелят.
– А о чем молятся?
– Я не слушал, – брезгливо ответил Сегор.
Закрытое общество, отделенное от прочих людей не как Блаженный Дол расстоянием и горами, а прежде всего внутренними обычаями и правилами. Это плохо. В такую крысиную нору может проникнуть только тот, кто сам хвостат и волосат. Правда, хвост ведь растет не только у грызунов…
– Говоришь, оттуда не убегают?
– Может, кто и пробовал, только не добрался в другие края живым. Одному и не выбраться из Катралы. Через степь не пройти без снаряжения, а вдоль предгорий посты стражи вперемежку с…
– С кем?
– Со всякими лихими людьми. Я сам не видел, но рассказывали, что лучше попасться в руки законников: от них хоть можно откупиться. А горцам вместе с откупом и жизнь подавай.
– Убивают?
– Могут с собой забрать. Или жить у них как бессловесная скотина, или грабить путешественников, а все одно, что так, что эдак – неволя.
– Хуже катральской?
– А неволя бывает хорошей?
Вопрос, явно обращенный ко мне, прозвучал с горькой издевкой. И намеком на происходящее.
Эх, знал бы ты, парень, кто из нас двоих сейчас свободнее! Удивился бы сильно. Сильнее некуда. А вот в неведении есть своя прелесть. Например, можно считать себя невинной жертвой и копить праведный гнев, авось пригодится когда-нибудь.
– Спасибо за рассказ.
Он удивленно моргнул:
– Больше спрашивать не будете?
А стоит ли? Боюсь, больше мне узнавать заранее нельзя. В конце концов, я же не собираюсь притворяться кем-то из местных жителей?
– Не буду. Иди домой. Соечка, наверное, уже беспокоится.