Нити Судьбы
Шрифт:
– Еда готова, зашла тебя позвать, – наконец проговорила она.
Фенрис вернулся в комнату, сел на кровать и стал надевать обувь. Лайа осмотрелась. Комната была такая же, как у неё. Даже мебель. Только в отличие от неё, у эльфа всё было аккуратно сложено и убрано. Меч стоял возле изголовья кровати. Одевшись, он поднялся и направился к выходу.
– Фенрис,– окликнула его Лайа. Он вопросительно посмотрел на неё. Она какое-то время колебалась, но потом решилась и спросила. – Что значит фраза: «Тхарамэ и вэн даур»?
Он так странно на неё посмотрел, что Лайа уже пожалела о своем любопытстве. Время шло, и эльф не отвечал, а девушка не знала, как теперь выкрутиться из этой ситуации и не нашла ничего лучше, чем развернуться и выйти из комнаты.
– Навсегда
– Что? – Лайа обернулась и удивленно посмотрела на него.
– «Тхарамэ и вэн даур» переводится, как «навсегда в моем сердце».
Лайа кивнула в знак благодарности и спустилась вниз. Она и так вечно попадает во всякие неловкие ситуации при нем, так что одной больше, одной меньше. Успокаивала себя девушка. Но, вспоминая его взгляд, опять расстроилась. Кто её за язык тянул спрашивать? Что теперь Фенрис о ней подумает? Увидев её и эльфа, азуры поднялись и уселись за стол. Ели в молчании, каждый думал о своём. После азуры поднялись к себе комнату, а Лайа вызвалась убрать всё самостоятельно и осталась на некоторое время внизу. Фенрис ненадолго зашел к себе и вернулся уже собранным, с оружием.
– Куда-то уходишь? – забеспокоилась Лайа, ведь на улице уже начинало темнеть.
Эльф явно удивился её тону и вопросу, но всё же ответил:
– Некоторые вещества можно купить только на черном рынке и только ночью.
Лайа кивнула, провожая его взглядом.
Время шло, дел никаких не осталось, посуда была вымыта, оружие в заточке не нуждалось, да и не хотелось шуметь и будить азуров. Лайа пробовала подняться и поспать, но стены комнаты давили на неё, и она снова спустилась вниз. Вдохновение рисовать не было совсем. Она несколько раз открывала и закрывала альбом, потом раздраженно откинула его в сторону и больше не брала. Лайя взяла свой плащ и вышла на крыльцо, укуталась в него, пряча голову и частично лицо, села у стены, недалеко от входной двери, обняла руками колени и положила на них голову, опираясь подбородком. Улицу ярко освещали фонари, поэтому Лайа знала, что сидя так в тени, её было сложно заметить. Было малолюдно и тихо. Она какое-то время жила в этом городе, но в этом районе почти никогда не бывала. В то время она и не задумывалась об обратной стороне городской жизни. Яды, чудовища, заказные убийства? Черный рынок? Это точно та Налия, которую она так долго помнила и хранила в своём сердце? Интересно, насколько опасно бродить по ночам по пустым улицам? Где-то там сейчас ходит Фенрис, ему одинаково опасны и банды, которые правят ночной жизнью, и стражи порядка. Он сильный и опасный воин, но всё же… Она вспомнила их первый бой на той поляне с солдатами инквизиции. Она тогда видела, как его ранили, как кровь заливала его грудь, а он продолжал сражаться, как вражеские стрелы, так и оставались в его ноге…Тогда ей было всё равно, а сейчас сердце сжималось при воспоминании. Она зажмурилась, прогоняя картинку. Надо было ей пойти с ним. Он сам говорил, что солдаты инквизиции зачищают окрестности перед началом фестиваля, а вдруг они всё ещё здесь?
Фонари погасли внезапно, от неожиданности Лайа вздрогнула. Значит уже полночь. Какое-то время глаза привыкали к темноте, а потом девушка устремила свой взор на ночное небо. Такая ясная ночь и звёзды, которые прекрасны даже в городе. Ночью все чувства обостряются, слух становится острее. Где-то далеко пьяные компании запевают песни, идя домой, дикие коты орут, сражаясь за территорию, где-то хлопает дверь, у кого-то закрываются ставни на ночь, скрип колес от телеги…Эти давно забытые звуки города. Но скоро стихли и они. Картинка перед глазами так долго не менялась, что едва заметную тень она увидела сразу. Автоматически рука схватилась за кинжал, но, присмотревшись к фигуре, которая двигалась в её сторону, расслабилась и облегченно выдохнула. Его манеру ходить она уже знала и не перепутала бы ни с кем.
– Почему ты здесь? – спросил он, садясь рядом с ней.
– Не спится, – пожала плечами она, – наверное, не привыкла ещё к стенам. Как вылазка? Удачно?
– Вполне, –
Они замолчали. Лайю не тяготило молчание. Теперь, когда ей стало спокойно, усталость навалилась на неё, и она прикрыла рот рукой, зевая. Фенрис аккуратно потянул её за рукав, призывая идти в дом.
– Не хочу, – замотала она головой и попросила, – посиди ещё со мной.
Он снова уселся рядом. Лайа благодарно улыбнулась ему. Она любила такие мгновения. Только их мгновения. Где всё остальное перестает быть важным и нужным. Лайа поправила плащ, незаметно придвигаясь к нему поближе, захотелось положить голову ему на плечо, но она так и не решилась. Так трепетно и волнительно рядом с ним и так тихо вокруг.
– Эй,– Фенрис тронул её за плечо. Лайа встрепенулась. Она не сразу заметила, как стала засыпать, – пойдем, у нас будет ещё время, – он помог ей подняться, и они зашли в дом.
Она сонно побрела наверх, спотыкаясь о ступени. Фенрис шел следом, иногда придерживая её, чтоб та не упала. Лайа обернулась пожелать ему спокойной ночи, но слова как-то застряли. Её взгляд наткнулся на его губы. Он был так близко. Сон, как рукой сняло. Она облизала свои губы.
– Спокойной ночи, – Фенрис слегка дотронулся до её носа, улыбнувшись, и направился к себе. Лайа задумчиво провела рукой по месту прикосновению и зашла в комнату.
Утро наступило быстрее, чем ей хотелось бы. Настойчивый стук в дверь заставил её подняться с кровати. Искать одежду было лень и она, завернувшись в одеяло, пришлепала босиком и открыла дверь.
– Просыпайся соня, завтрак готов, а потом …– бодрый голос Тэмина резанул по ушам, и она на секунду прижала руку к его губам, заставляя замолчать. Он добавил уже тише, – а потом у нас общий сбор.
Она кивнула и захлопнула перед его носом дверь. Запах, который залетел в её комнату, разбудил аппетит. Пахло очень вкусно. Она с тоской поглядела на платье, его так долго одевать, а другого ничего нет. Одевшись и умывшись, спустилась вниз, расчесываться было некогда, поэтому просто завязала хвост.
Нос её не подвел, на завтрак была яичница с беконом, в кружке дымился чай.
–О, Создатель! – воскликнула Лайа, усаживаясь за стол, и блаженно втянула носом аромат, идущий от тарелки. – Спасибо вам за это! Мальчики, вы просто лучшие! – и принялась за еду.
– Вы посмотрите на неё?!– притворно возмутился Тэмин, довольно улыбаясь. – Мы столько раз спасали твою жизнь, и ни разу не было такого восторга в наш адрес, а тут всего лишь яичница!
– Что значит всего лишь? Это непросто яичница, это вкус забытого детства! – пыталась объяснить девушка, попутно жуя. – Мама часто готовила её на завтрак именно в таком виде, как сделано сейчас. Она всегда просыпалась первой и готовила для нас с папой, а потом шла будить уже нас. Как бы ни складывался день, но завтрак мы старались съесть все вместе. Это было счастливое время. Я рада, что вы сейчас напомнили мне о нём, – её голос дрогнул, но грустить совсем не хотелось. Она сделала глоток чая и блаженно улыбнулась.
– У тебя был отец? – удивился Тэмин. Он получил заметный тычок в бок от Чонсока за бестактность и поспешил объясниться. – Просто всё, что я раньше слышал о ведьмах королевства, никак не походило на рассказы о семьях и детях.
– А на что же оно походило? – Лайю явно развеселил этот разговор и смущение Тэмина.
– Ну, колдуньи живут в одиночестве, чаще в глуши, у них рождается дочь, которая потом тоже перенимает дар матери. А про отца истории или умалчивают или…– Тэмин запнулся.
– Или…– повторила за ним Лайа, уже откровенно забавляясь и, сделав свой голос низким и вкрадчивым, произнесла, – или ведьма привораживает одинокого путника, соблазняет его, а потом, когда дитя зачато, убивает его в полнолуние, съедая его сердце, – она зловеще захохотала. Мужчины перестали есть и с ужасом на неё посмотрели.
Лайа какое-то время наслаждалась произведенным эффектом, а потом не выдержала и весело засмеялась, хлопнув по столу рукой. Мужчины вздрогнули от её движения, и она развеселилась ещё больше.