НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений
Шрифт:
— Итак, вам известно все. И вам, вероятно, не удастся окупить дорогу тем, что производят дельфины. Да, вы можете отправить парочку в Страну Чудес, но как два дельфина останутся в здравом уме одни? Как они будут существовать? Засеять океан, это вам не поле пшеном засеять, даже когда создан слой пахотной земли. Рыба расплывется! Чтобы засеять океан, его надо засевать сразу весь, целиком! К тому же вы даже не можете заявить, что быть на звездном корабле — ваше право. Дельфины не платят пошлины ООН… Гм-м! — Люк почесал голову. — Чарли, сколько дельфинов могли бы
— Столько, сколько мы захотим. Если потребуется, будут выбраны многие. Закон допускает такой выбор в случае крайней необходимости. Из сотен пловцов, принимавших участие в ранних экспериментах ходоков для доказательства нашей разумности, кроме двадцати-тридцати погибших при их выполнении, почти все были выбраны заново.
— Ого… на самом деле? А ведь никто тогда не догадывался.
Торранс удивился особому тону Гарнера. Он свидетельствовал чуть ли не об отвращении. Но дело было так давно; почему же он так шокирован?
Гарнер сказал:
— Оставим это. Сколько у вас добровольцев?
— Они все добровольцы. Но вы хотите знать, сколько было добровольцев без жребия? Не более пятидесяти на сотню по всему океану, мне кажется.
— Хорошо, теперь перейдем к вопросу о массированной рекламной кампании. Пожертвования дельфинов должны частично окупить стоимость дельфиньего космического корабля. Но это просто жест. Они будут ничтожны по сравнению с окончательной стоимостью, однако для вас — значительная помощь. Затем мы убедим большую часть мира ходоков, что на планете без дельфинов не имеет смысла жить. Излишне говорить, что я уже верю в это.
— Благодарю вас. Спасибо от всех нас. Пловцы будут участвовать в этой рекламе?
— Непосредственно нет. Нам понадобятся заявления и решения от выдающихся пловцов, таких, как тот, кого газеты называют Адвокатом. Вы знаете, о ком я говорю?
— Да.
— Учтите, я делаю только предположения. Мы найдем консультанта по общественному мнению, агента по рекламе, и пусть он делает свою работу. Возможно, все дело окупится само собой,
— Могли бы мы уменьшить затраты, перемещая пловцов во времязамедляющем поле доктора Янски?
Гарнер выглядел почти удивленно. Торранс ухмылялся, понимая его реакцию: И ЭТО ГОВОРИТ ДЕЛЬФИН?
— Да, — сказал Гарнер, кивнув самому себе. — Правильно. Нам даже не потребуются резервуары. Пусть люди отвечают за эксплуатацию корабля и держат вас в замороженном виде, пока не найдут и не засеют небольшое море типа Средиземного…
Разговор длился и длился…
— Итак, решено, — произнес Гарнер спустя долгое время. — Поговорите с дельфинами, особенно с теми, у кого есть власть. Но ничего не начинайте, пока я не вернусь. Я сам выберу агента по рекламе. Хорошего агента.
— Мне не хотелось бы напоминать вам об этом, но нет ли здесь опасности, что вы не вернетесь?
— Святой Ханкаи! Я совсем забыл. — Гарнер взглянул на свое запястье. — Мне уже следовало бы вздремнуть. Чарли, давайте быстренько поговорим о Гринберге. Какое у вас мнение о нем?
— Боюсь — предубежденное. Мне он нравится, и я завидую
Чарли появился на поверхности и выпустил струю.
— Он не чужой. Напротив! Он думает во многом как я — контактировал со мной несколько раз еще до того, как мы рискнули провести контакт наоборот. Он практичный шутник — нет, это очень далеко от правильного понятия. Ладно, вот что можно сделать. Лэрри — это дельфиний тип практичного шутника. Много лет назад он выбрал несколько наших самых известных шуток, старых острот, которые мы считаем классикой, и преобразовал их в то, что мог использовать как ходок. Но потом решил не применять их, так как мог угодить из-за этого в тюрьму. Если он больше не боится тюрьмы, то может соблазниться и разыграть эти шутки.
— Вот как?
— Да, например такие, которые я бы не стал применять к пловцам. Я должен использовать английское слово: гипотизм.
Торранс вставил:
— Я не понял этого.
— Определяется как вызванное состояние мономании.
— А-а, гипнотизм.
— Лэрри изучал его все время и даже пытался использовать — у него это работало. Но для пловца такие вещи неэффективны.
— Значит, он уже опробовал это, — кивнул Гарнер. — Что еще?
— Гаррннрр, вы должны понять, что бульканье-жужжание-ССККРРИПЫ в действительности не являются практичной шуткой. Это способ рассматривать вещи. Закинуть английский ключ в механизм — часто единственный способ заставить кого-то починить, заменить или переделать агрегат. Укусив пловца за плавник в нужное время, можно изменить все его отношение к жизни, и часто в лучшую сторону. Лэрри понимал это.
— Я тоже хотел бы понять. Благодарю за потраченное время, Чарли.
— Наоборот! Наоборот! Спасибо вам за ваше!
Час до долгого прыжка. Горло Люка хорошо поработало. Он мог потратить время на пятнадцатиминутный сон, но нет ничего хуже, чем чувство пробуждения после него.
Он сидел в читальной Штралдбруга и размышлял о Гринберге.
Почему он стал другим? Ну — это легко. Имея два набора воспоминаний, он естественно избрал тождество, более пригодное для того, чтобы выделить себя из других тождеств. Но почему он цепляется за него? Он должен же узнать со временем, что он — не Морская статуя. И у него, у Лэрри Гринберга, была прежде счастливая жизнь.
У него такая жена, что можно позавидовать — и она любит его. По мнению доктора Снидера, он был стабильным и хорошо приспособленным. Ему нравилась его работа. Он думал о себе, как о чем-то особенном.
Но Морская статуя стала единственной во вселенной, последней из своей расы, она находилась в безвыходном положении среди враждебного мира. Морская статуя не оказала воздействия на Гринберга — значит, телепатический гипноз был в некотором роде ограничен.
Из всех, в плотную соприкоснувшихся с нею, разумным остался только Гринберг.