НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений

Лаумер Кейт Джон

— Наверное, тяжело жить изгнанником в чужом мире, — заметил я, — век за веком влача свое существование среди дикарей…

— Моя жизнь не была лишена определенного интереса, — возразил Фостер. — Я наблюдал, как мой дикий народ сбрасывает с себя звериные шкуры и приобщается к цивилизации. Я обучил их строительству, показал им, как разводить стада и возделывать землю. Я построил большой город и опрометчиво попытался привить их знати рыцарский кодекс Двух Миров. Но, сидя чинно за круглым столом, как в большом Круглом Совете в Окк-Хамилоте, они так толком и не поняли его сути. А потом они стали слишком любопытными

и начали присматриваться к своему королю, который почему-то не старел. Я покинул их и снова попытался соорудить сигнальный маяк дальнего действия. Его учуяли Охотники. Они обрушились на меня, но я отогнал их огнем. Потом меня разобрало любопытство, и я выследил их пристанище…

— Знаю, — вставил я, "…это было место, издавна мне известное… никакой постройки, только шахта, сооруженная людьми…"

— Они буквально облепили меня. Я едва спасся: голод сделал Охотников бешеными. Они могли лишить мое тело всей жизненной энергии.

— Представляю, как бы вам пригодился тогда этот передатчик! Но ведь вы не знали о нем. И поэтому отгородились от них океаном.

— Они нашли меня и там. Всякий раз я уничтожал их в несметных количествах и обращался в бегство. Но каждый раз несколько Охотников оставалось невредимыми, чтобы размножиться и скова заняться поисками меня.

— А ваш сигнальный маяк, он что, так и не заработал?

— Нет. Это была безнадежная затея. Сырье, необходимое для его изготовления, могла дать только высокоразвитая технология. Мне ничего не оставалось, как обучать землян тому, что знал сам, способствовать развитию науки и ждать. Но тут я качал терять память.

— Почему?

— Мозг постепенно устает, — пояснил Фостер. — Это цена, которую он платит за свое долголетие. Он должен обновиться. Жизненные потрясения и лишения ускоряют Переход. Я старался отодвинуть его в течение многих веков, но в конце концов почувствовал, что он наступает… Дома, на Валлоне, — продолжал он, — человек в таком случае обычно снимает копию своей памяти, которая хранится в электронном регистраторе, а после Перехода использует ее для восстановления старых воспоминаний в обновленном теле. Но, поскольку я был оторван от своего мира, память, которую я терял, должна была уйти безвозвратно… Я сделал все, что было в моих силах: нашел безопасное место, заготовил самому себе послание, чтобы прочитать после того, как очнусь…

— Когда вы пришли в себя там, в гостинице, вы всего за одну ночь стали вновь молодым. Как это могло случиться?

— Когда мозг обновляется, стирая следы времени, вместе с ним регенерирует и тело. Кожа избавляется от морщин, а мускулы — от усталости. Они вновь становятся такими же, как были.

— При первой нашей встрече вы рассказали мне, что последний раз теряли память сравнительно недавно, в 1918 году.

— Ваш мир жесток, Лиджен. Я, видимо, терял память не один раз. И где-то когда-то потерял жизненно важное звено: забыл, что ищу. Поэтому когда на меня снова напали Охотники, я, ничего не понимая, обратился в бегство.

— В своем доме в Мейпорте вы установили пулемет. Он что, мог пригодиться против Охотников?

— Думаю, что нет, — ответил Фостер. — Но я этого не знал, я только знал, что за мной охотятся.

— К тому времени вы уже могли бы сделать сигнальный маяк, — размышлял я, — но забыли как… Или что — может, он вообще

больше вам не нужен?

— Но в конце концов я все выяснил… с вашей помощью, Лиджен. И все же тайна остается: что случилось на борту корабля так много веков назад? Как я оказался здесь? Кто убил остальных?

— Послушайте, — сказал я, — вот вам гипотеза: пока вы снимали копию со своей памяти, возник бунт. А когда вы очнулись, все кончилось — экипаж был мертв.

— Возможно, — сказал Фостер. — Но когда-нибудь я должен узнать правду обо всем этом.

— Одно непонятно, почему никто с Валлона не прилетел за этим кораблем. Он же все время был здесь, на орбите.

— Представьте себе всю безмерность пространства, Лиджен. А Земля — всего лишь крошечный мир среди мириадов звезд.

— Но ведь на ней была оборудована станция для управления вашими кораблями. Похоже, что Землю регулярно посещали. Да и книги со снимками — они свидетельствуют о том, что ваши люди прилетали к нам и улетали на протяжении тысячелетий. Почему это прекратилось?

— Такие маяки установлены в тысячах миров, — ответил Фостер. — Вообразите, что это буй, указывающий на риф, или тропа первопроходца в чаще. Пройдут века, прежде чем какой-нибудь странник снова наткнется на нее. Тот факт, что вентиляционная шахта в Стонхендже, когда я впервые там приземлился, была завалена многовековыми обломками, свидетельствует о том, насколько редко посещался ваш мир.

Я задумался над словами Фостера. Кусочек за кусочком он складывал мозаику прошлого, но она была еще далеко не полной. У меня возникла идея:

— Послушайте, вы сказали, что очнулись тогда на столе регистратора сразу после восстановления памяти. А почему бы не попытаться повторить это восстановление сейчас? Конечно, если ваш мозг сможет выдержать такую нагрузку через столь короткий промежуток времени.

— Да, — резко поднявшись, сказал он. — Это — шанс. Пошли!

Я прошел за ним из библиотеки в ту комнату, где валялись скелеты. Он с любопытством стал их осматривать.

— Стычка что надо, — прокомментировал я. — Целых три.

— Судя по всему, это комната, где я очнулся, — произнес Фостер. — А вот люди, которых я увидел мертвыми.

— Они и сейчас не очень живые, — заметил я. — Так как же насчет регистратора?

Фостер подошел к этой необычной кушетке, наклонился рядом с ней, но потом отрицательно закачал головой:

— Нет. Конечно, ее здесь нет…

— Чего?

— Копии моей памяти, которая использовалась тогда для восстановления.

Вдруг я вспомнил о цилиндре, который прикарманил несколько часов назад. С непонятно почему забившимся сердцем я поднял его в зажатом кулаке вверх так же нетерпеливо-торжественно, как тянет руку ученик, когда знает правильный ответ:

— Этот?

Фостер лишь мельком взглянул на него.

— Нет, этот чист так же, как к другие, что выстроены там. — Он указал на полку на противоположной стене с цилиндрами, окрашенными под олово. — Это на случай, если срочно потребуется произвести запись. Заполненные же носители обычно кодируются цветными линиями.

— Этого и следовало ожидать, — сказал я. — Иначе все оказалось бы слишком уж просто. Нам, видно, суждено добираться до цели самым сложным путем. Да-а, нелегко будет найти под таким большим комодом пуговку от воротничка, но мы попытаемся.