Нивей И Аурей

Тарасов Геннадий Владимирович

Вика не стала спорить, лишь счастливо улыбнулась.

Конечно, она не была против. В общем, ей было приятно.

– Я подожду, - сказала она.
– Я умею ждать.

От последних слов Вики Чуме показалось, что душа его окунулась в теплое молоко. Скрывая улыбку, добравшуюся-таки до его губ и овладевшую ими, он отвернулся к верстаку. Аккуратно положил на его край Книгу и принялся стягивать с себя халат.

– А почему

тут за разгром такой?
– спросила у него за спиной Вика.

– Не обращай внимания, - успокоил ее он.
– Это Рыжий так шутит.

– Что за Рыжий? Кто это?
– не поняла она.

– Рыжий ангел, - стал объяснять Чума.
– Есть такое поверье, или просто байка. Мол, ходят по миру два ангела, Рыжий и Белый, по разным странам, по всяким городам и весям. По миру ходят. Повсюду суют свой нос и всякие шутки, значит, шутят. Шутники они такие, вроде школяров, чтобы понятно было. Шутят они строго по очереди, сначала - Рыжий. Шутник он тот еще, и шутит так, примерно, как здесь, плоды его шуток ты видишь. Но это все терпимо. Гораздо серьезней и, говорят, страшней, когда наступает очередь шутить Белому. Этот шутит просто убийственно. Говорят, что так, самому мне с ним, слава Богу, не доводилось еще...

– Правда?
– не поверила Вика, но явно встревожилась и поочередно все-таки осмотрела все темные углы мастерской.
– И зачем же они это делают? Ты все выдумал!

– Конечно, я все придумал, - улыбнулся ей Чума.
– Вот пришла прямо сейчас в голову такая история, не знаю, откуда. И зачем - не знаю. А вообще же, знаешь, какое-то странное чувство у меня этим вечером, будто есть кто-то рядом. Никого не вижу, потому что нет никого, но чувство, будто кто-то таки есть, и за спиной дышит. Просто шехина какая-то.

– Что еще за шехина?

– Предчувствие. Или предощущение.

– Ощущение чего?

– Ощущение кого, дорогая. Пошли отсюда, я тебе по дороге все объясню. Душевая во дворе, и я не хочу, чтобы ты одна здесь оставалась.

– Боишься за меня, да?

– Волнуюсь...

– Волнуешься?
– переспросила Вика и счастливо так заулыбалась.
– Это правильно, это здорово, что ты волнуешься за меня. Еще меня нужно любить, и обо мне заботиться...

Открыв дверь, Чума пропустил девушку вперед. Едва прикоснувшись двумя пальцами к ее локтю, помог ей перепорхнуть через высокий порог мастерской. Потом выключил свет, вышел сам и запер дверь на ключ.

Рыжий прикосновением руки остановил порыв Белого, который собирался исполнить то, о чем его никто не просил.

"Тише, тише. Не надо", - прошептал одними губами Аурей и покачал головой.

– Но откуда он может знать про нас с тобой?
– зашептал в ответ Белый.
– Это просто невероятно!

–

Похоже на наитие, и ничем другим это я объяснить не могу. Но, в таком случае, ты понимаешь, от кого оно может исходить? Шехина - она точно не про нас. Поэтому, друг мой, давай-ка смываться отсюда, по добру по здорову...

– Испытываю болезненное совпадение мнения с тобой по этому вопросу, - поделился мыслями с другом Белый.
– Думаю, нам следует затеряться где-то на просторах Как.

– В глубине, я бы сказал, - поправил друга Рыжий.
– В недрах. В глубине, в самой толще Как.

Слившись в экстазе давно не случавшегося такой полноты согласия, друзья растворились в пространстве, и, быть может, даже затерялись во времени, оставив после себя лишь небольшое воронкообразное завихрение этих закрученных, но не смешанных субстанций.

Последними в воронку погрузились пальцы Белого, которые перед исчезновением успели щелкнуть.

От щелчка сочно лопнула и раскололась дежурная лампа над входом. В наступившей темноте со звоном ссыпались вниз, на пол осколки, устроились там удобно, улеглись, и шорох стих.

Темнота в мастерской продержалась, однако, недолго, через мгновение ее однородность была нарушена. Оставленная Чумой на верстаке Библия в кожаном переплете вдруг занялась мерцанием, словно большой возбужденный светляк, после чего, раскрывшись, вспыхнула. Остатки тьмы клочьями сдуло, разметало по углам.

Из Книги в сиянии и славе изошел Дух Истины, Шехина.

С улыбкой доброй и грустной, он обошел кругом оставленного на полу мастерской колеса, покачал головой и посмотрел вослед умчавшимся школярам.

– Придурки еси, - сказал ласково.

И послал им попутный ветер.

Прислушался.

За пределами мастерской, скрипя и подергиваясь, как и было Им устроено, крутилось колесо Мироздания. Ось, на которую оно было насажено, сегодня проходила через приморский город Каки на Земле, прямо через фонтан на его Центральной площади, поэтому ход событий в городе ускорился невероятно.

Было слышно, как площади, несмотря на вечернее время, шумел и бурлил в срочном порядке собранный господином мэром Опивкиным митинг.

– В бессильной злобе...
– кричал он в микрофон, забравшись в кузов грузовика.
– Сплотим ряды... не позволим...все как один!

– Что там происходит?
– спросила слегка оглушенная мегафонным ревом Вика.

– Понятия не имею, - пожал плечами Александр Борисович.

– Оборванцев! Оборванцев!
– закричали со стороны диспетчерской.

– Вот сволочь!
– сказал Чума.

– Кто это там? - спросила Вика.