Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

Михайлов Дем Алексеевич

– Ты – коротко ответил я, без какой-либо брезгливости оглядывая и ощупывая липкие и еще дергающиеся останки, что некогда были человеком.

Особо разглядывать оказалось нечего – голый мужик покрытый слизью. Стоит стереть слизь – под ней обнаруживается испещренная густой сетью вен кожа. Вены темные, вздутые, но быстро опадают, сдуваются. И сдается мне это связано с продолжающей слишком уж сильно вытекать из ран кровью. Сердце твари еще бьется? Прижав ладонь к ребрам слева, выждал буквально секунду и убедился – сердце бьется. Продолжает качать кровь, которой все меньше. А вот ребра на ощупь странноватые…

– Рэк!

–

А?

– Срежь у того чудика мяса с груди. Ребра чтоб показались.

– Ща.

– Помогу – призм легко вызвался помочь в кровавой работенке.

Но их обоих опередила Джоранн. Присев, рыжая красотка взмахнула показавшимся в руке ножом с коротким лезвием. Одним взмахом вспорола кожу и не замедляя темпа, продолжила расширять надрез, как-то слишком уж старательно и любовно обводя им грудные мышцы дергающегося зомби со сплющенной башкой и пробитыми яйцами, в которых все еще торчал нож Нанны. На брызги крои Джоранн не обращала ни малейшего внимания. На ее лице медленно расплывалась теплая обворожительная улыбка.

Изучив первое тело – в том числе на запах – я встал и пошел на звуки препарирования, по пути укладывая в голове узнанное. Увидев мое лицо, стоящий над работающей Джоранн орк помахал раненой лапой:

– Чем там с уродом?

– Отменная физическая форма – заметил я – Именно что отменная. Мышцы каменной твердости, но без излишков, подошвы покрыты чуть не роговой коркой, а мускулы ног – там не снимая кожи анатомический атлас рисовать можно. Короче – очень сильные, быстрые и выносливые твари. Уверен, что они без всякого труда смогут бегом преодолеть немало километров. А вы чего еще заметили, бойцы?

– Попахивает от них чем-то странноватым…

– Попахивает – буркнул я – Эй! Хватит с меня сегодня разочарований, сыроеды! Где ответ на главный вопрос?

На меня удивленно выпучились две пары глаз. Джоранн продолжала увлеченно работать, аккуратно подрезая пласт мяса с груди.

– Откуда они тут взялись? – спросил я – А? Причем за нашими спинами. Откуда?

– О мля… – крутнулся все понявший орк и припал к земле – Ща…

Призм последовал за ним. Парни, усердно изображая следопытов, несколько минут впустую теряли время на бетонной дорожке, но затем удача улыбнулась им и по обнаруженной зыбкой цепочке следов они двинулись к невысокому, но густому скоплению кустарника.

– Тут лежка! – крикнул орк, стоя по колено среди кустов – Неглубокая яма. Рядом кости обглоданные прикопаны.

– А второй откуда взялся?

– Ищем…

– Он с другой стороны пришел – призм указал лезвием на ту сторону дорожки.

Глядя, как следопыты продолжают носами землю рыть, я вспомнил злые слова опытного старшего верга Мнута: «Скабб – заразный чесоточный безумец. Ревет, весь в крови и царапинах, чешется, прыгает, крутится. Выглядит жутко. Но, по сути, обычный спятивший доброс. Дал по башке дубиной и оттащил в медблок. А что еще важнее – скаббы в засадах не сидят, тайком не подкрадываются, с ветвей и скал на голову не прыгают, подземных ловушек не устраивают.

– А зомби?

– Делают все это и не только. Да еще и объединяются в стаи»…

Рассказ верга подтвердился на практике. Зомби умеют устраивают засады. И обладают достаточным терпением. Способны лежать в

укрытии долгое-долгое время. Что это за болезнь такая?

– Еще яма! – оповестил Хван – Такая же!

– Ищите дальше! – приказал я.

– Что?

– Что-нибудь. Прикиньте на каком расстоянии от дорожки были эти две ямы. Очертите круг – и прошерстите все внутри окружности. Круг чертите с запасом. Еще хочу знать чьи там кости прикопаны.

– Сделаем.

– Мой милый августин, августин – мурлыкала Джоранн, завершая работенку.

С треском – особенным, длинным, брызжущим кровью – она оторвала огромный пласт окончательно и, разом потеряв интерес, отбросила его в сторону. Уставились в небо едва видимые в серо-зеленой слизи соски. Мелко подрагивало под искусственным солнцем тело не желающего окончательно сдохнуть зомбяка с обнаженной грудиной.

– Понятно – хмыкнула Джоранн, вытирая лезвие ножа о большой лист лопуха – Ребра…

– Ребра – согласился я, бросив последний взгляд на ее умелые движения и сосредоточившись на ребрах.

Они были слишком широки. Я не спец по ребрам людским, но тут и спецом быть не надо – ребра выглядели слишком широкими. Настоящие костяные пластины почти без промежутков между ними. Костяной панцирь скрытый под кожей. Наверняка то же самое и со спины. М-да…

Снова посмотрев на нашу новую спутницу, спросил с нескрываемым интересом:

– Как часто нож кровью пачкала?

– Когда в Плесе жила?

– Да вроде еще и живешь.

– Я с вами – солнечно и мило улыбнулась девушка, заложив руки за спину и медленно покачиваясь – Я с вами… ты против, командир?

– Ни в коем случае – оскалился я – Только предупрежу – мы точно сдохнем.

– Все сдохнут. Просто некоторые подохнут неудачниками – седыми и выжившими из ума гребаными стариками лежащими на постелях и смиренно ждущими смерти, заодно перебирая в головах свои фальшивые достижения вроде нажитого добра, большой семьи, доброго имени и сраной репутации. А некоторые сумеют уйти красиво – вознесшись на кровавом фонтане прямо в небеса! Я лично стареть не собираюсь.

– Круто – восхитился я – Группа распалась прежняя?

– Да. Предложишь девушке рабочее сближение, командир?

– Так как часто нож кровью пачкала?

– Из-за Нанны – не каждый день – сморщилась недовольно Джоранн – А так – всегда, как только представлялся случай. Я люблю резать. Люблю смотреть. Люблю запускать пальцы в живую рану и ощущать тревожную пульсацию уходящей жизни. Я за боль и кровь. Я против обезбаливающего.

– И кого резала при случае?

– Чаще всего рыбу. Медленное потрошение и наблюдение. Иногда везло и в руки попадала какая-нибудь зверушка. Вот это было интересно. Иногда оставляла раненую тварь до утра и добивала перед тем, как надо было идти выполнять задания. Утреннее убийство – прекрасный способ взбодриться. Да еще неплохо помогает улыбаться этим никчемным ублюдкам что только и могут намекать в разговоре о своей лживой выносливости в постели и не менее лживых размерах. Слушаешь их, улыбаешься скромно в пол, а сама видишь лишь пульсацию их вен на висках, шее, запястьях. Так и хочется легонько резануть дважды… выдержать паузу, потом резануть ее пару раз – и увидеть, как изумление в их глазах сменяется страхом и ужасом… и только тогда они становятся искренними. Понимаешь? Нет? Слишком откровенно и жутко для тебя?