Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

Михайлов Дем Алексеевич

И мы вывалились, оказавшись в широком коротком коридоре, что через несколько шагов резко раздавался в стороны. В конце коридора высилась небольшая стальная стойка, а за ней стоял улыбающийся гоблин в черной жилетки поверх белоснежной рубашки.

– Добро пожаловать в Обсервер – показал он настолько безукоризненную белизну зубной цитадели, что невольно захотелось тут же отыскать зеркало и ощериться в него с проверкой – а насколько все желто и черно у меня?

Следующие минуты показали, насколько тут все было четко устроено – нас мгновенно провели в

полутемный длинный зал с внешней стеной из стекла. Усадили за большой стол с красной скатертью, положили несколько кожаных папок с меню рядом со стопками полотняных салфеток. Стулья мягкие, столы настоящие, воздух напоен ароматом чего-то пряного и цветочного. Высший сервис… но все это я замечал, ощущал и обонял на полном автомате – потому как прилип к прозрачному стеклу, жадно глядя на него сверху вниз на него – на Зомбилэнд.

Что я увидел?

Парк.

Огромный мать его тенистый старый парк.

Если бы не правильное расположение деревьев, я бы решил, что смотрю на огороженный стеной немалый участок леса. Но деревья тянулись ровными шеренгами и высились в шахматном строю, расчерчивая территорию на участки. Дорожки, огороженные светлые полянки, затененные лужки, широкие аллеи. Пространства до жопы. Даже по самым мелким прикидкам до противоположной стены километра три. А может больше. Квадрат с гранями три на три? Охренеть. Да еще заросший деревьями.

– Почему деревья стоят? – спросил я, продолжая изучать территорию.

– В смысле?

– Они помеха. Их надо завалить. Попилить. Растащить. На кой черт давать зомбакам лишнее место для укрытия?

– Верно. Но Мать запрещает рубить деревья. Сколько раз мне еще повторить, гоблин? Тут не поле боя. Это лечебница Тихие Буки для заболевших добросов.

– Ну да… – ответил я машинально, ползя взглядом по одной из аллей – Вижу смутно здания в центре.

– Больничные заброшенные корпуса. Всего три корпуса выстроенных в букву «Т». Вокруг ореол хозяйственных пристроек, гаражей и прочего. К корпусам сходятся все дорожки.

– Аллеи и дорожки чистые.

– Еще бы. Мы чистим их каждый день.

– Как-как?

– Это лечебница, гоблин! – пифия расхохоталась – Больным нужны условия! Где им дышать свежим воздухом и прогуливаться, как не по очищенным от мусора чистеньким аллеям? Каждый день система выдает несколько щедро оплачиваемых рабочих нарядов по уборке аллей, пилке засохших ветвей и валке умерших деревьев. Мы чистим канавы, мы убираем кости килограммами и центнерами. Ты видишь где-нибудь кости?

– Нет.

– Именно. А ведь Зомбилэнду очень много лет. Тут уже должен был скопиться паруметровый слой костей. Но усердные герои чистят и чистят, метут и метут. Ну и главное – видишь кочки?

– Вижу – кивнул я и снова прижался лбом к стеклу – Три отсюда.

– Еще несколько поблизости.

– Это даже не кочки. Что-то вроде бетонных блинов, чуть приподнятых над землей. Хотя у каждого бункера свои мелкие особенности.

– Ага. Как шайбы. Это и есть персональные убежища сурверов. Один бункер – один человек. Бункеры

разбросаны этаким почти замкнутым кольцом вокруг больничных корпусов. За каждым бункером закреплена его личная территория. И поверь мне, Оди – сурверы рьяно стерегут границы своих земель. Очень рьяно!

– И как они это делают?

– У каждого из них с «рождения» есть игдальстрел.

– Вот суки!

– Ага. Рождены с пушкой – это про них. Рождены с обидой в сердце – это тоже про них. Чтобы действовать на территории какого-нибудь сурвера нам приходится с ним договариваться – к взаимовыгоде.

– Любой сурвер вот так просто может выставить игдальстрел из бойницы и пристрелить вошедшего на его землю?

– Не так просто. Во-первых, он должен предупредить и дать время, чтобы предупрежденный убрался. Всего три минуты. Но представь, что ты тяжело ранен и можешь едва ползти?

– И даже если ты ранен и не успел уползти…

– Он тебя пристрелит.

– Звучит как какая-то гребаная игра.

– В точку. Ну а во-вторых, у них нет бойниц. Сам видишь. Бетонные шайбы утопленные в земле почти полностью. За территорией вокруг они наблюдают по экранам – знаю, что им транслируется картинка родной территории. Увидели вторгшегося – предупредят изнутри через микрофон. Но вот чтобы пристрелить непослушного говнюка придется уже выбраться наружу.

– Так в чем проблема?

– Да нет проблем. Почти никогда. Говорю же – с сурверами выгодней договориться, а не ссориться. Убьешь сурвера – Мать утащит на эшафот!

– Не видел его здесь.

– Тут и нет. Он в соседнем городке, что километрах в двадцати. Здесь тебя посадят под стражу в тюремном блоке второго барака – там же, кстати, участок вергов. Оттуда тебя выведут и сдадут на руки бродосам. А уже они доставят на эшафот. Сурверов убивать нельзя, гоблин. В Зомбилэнде глаза Матери повсюду. О… а вон и пациенты вышли на прогулку…

– Вижу – бросил я и почти распластался по стеклу – А это им навстречу санитары спешат с топорами?

– Козгар?

– Ща… – громила глянул в окно и с одного взгляда определил – Неполный сквад Бортоса. Третий раз зашли. Восемь бойцов. Из них трое вполне ничего. Остальные… мясо… А навстречу им шесть тварей… жопа, короче.

– Другие сквады?

– Они пошли вдоль стен, похоже. Сегодня не отслеживал. Сейчас кликну нашего.

– Сейчас будет интересно – подытожил я, отметив про себя профессиональность Козгара. Накаченный громила далеко не тупой.

– Сейчас будет мокро – не согласилась со мной Кассандра – Беритесь за компоты, герои. Такое дерьмо надо запивать сладким…

Глава третья

Неполный сквад Бортоса медленно двигался по обрамленной старыми буками аллее, что начиналась у входного тамбура и вела к виднеющимся вдали больничным корпусам. Со своей «вершины» я внимательно изучал как весь сквад целиком, так и каждого его члена в отдельности.

– Бортос первым шагает? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.