Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Дружными усилиями гоблины повалили самое высокое и пышное дерево, чтобы обеспечить системе дополнительный обзор. Пока ленивые и тупые махали топорами, а Хорхе отжимался, орущий Каппа, успев сожрать тройную порцию рагу, громогласно пояснял всем здешним дебилам, почем так важно обеспечить системе максимальный обзор, и почему так сильно заблуждался их прежний команданте и грабитель Педро.
И ведь до многих доперло – особенно, когда Каппа приволок из здешних внутренних джунглей дохлого дивинуса, вместе с кишками роняющего провода и электронные чипы.
Внутренние джунгли…
Уроды!
Кухарки,
Мать выдавала им задания – а они их саботировали. А затем, униженно кланяясь стальному глазу, поясняли, что серьезно болеют и едва могут двигаться – куда уж тут работать. Новая Мать тут же прекращала сердиться и переносила невыполненное задание на следующий день. Назавтра все повторялось в точности.
Но вот пришел Оди.
И все эти болезные, ущербные, немощные и помирающие вдруг резко оживились, схватились бодро за тесаки, лопаты, топоры и мотыги… и взялись за работу с ражем! За два часа эти гомонящие и визжащие как обезьяны потные ушлепки с большими вялыми животами сделали больше, чем за три недели до этого. За навесами выросла гора нарубленных дров, вокруг огородов исчезли подползшие корни и лианы, с тяжелым шумом упало огромное дерево, распугав уйму птиц, что еще долго кружили над разоренными гнездами, боясь спуститься к пискучим птенцам. Мелкая живность ломанулась в стороны, тяжело двигались огромные гусеницы, мохнатые травяные пауки уволокли птенцов, а работяги продолжали пахать, постоянно подбегая за водой и компотом, бросая на меня откровенно перепуганные взгляды, затем смотря на постройку, под которой на солнышке рядком вытянулись окровавленные трупы и… бегом возвращались к работе.
На исходе четвертого часа я велел кухаркам созвать всех на обед. Гоблины с готовностью сбежались. Но кое-кто остался на месте – отвыкшим от тяжелой регулярной работы стало так хреново, что они блевали, лежа в жидкой тени под кустами. Скрючившийся над своей перевязанной рукой Камино тоже не пришел, сев за углом. Зато к нему подошел я и, присев, воткнул в его распухшую руку иглу тюбика с пэйнкиллером и тихо сказал, глядя в его суженные от боли глаза:
– Боль… это всего лишь боль.
– Я знаю, что вы могли убить, сеньор…
– Ты хотел забраться в экз и начать убивать.
– Я не…
– Ты хочешь быть садовником… или бойцом, который любому хренососу шею сломает?
– Бойцом, сеньор! Я хочу быть сильным! Хочу отомстить!
– Кому?
– Ей! Старой Матери! Бездушной суке, что убила моего…
– Ну да…
– Да!
– Тогда поднимай жопу и топай к моему десятнику. Начинай тренироваться.
– Сеньор! Спасибо! Но моя рука…
– У тебя есть еще одна. – пожал я плечами и поднялся. – У тебя целы ноги. И жопа вроде не отвалилась. Но если не хочешь…
– Я хочу! Я скажу Каппе, что я теперь один из вас!
– Ты теперь мясо. – буркнул я. – А станешь ты одним из нас, или нет – зависит только от тебя. Но помни, мальчишка – если пойдешь с нами, то возврата к прежней жизни не будет.
– И не надо! Команданте Оди! Я с вами! – Камино вскочил, неумело вытянулся в струнку.
– Ну вперед. – кивнул я, вкладывая в его ладонь еще один тюбик пэйнкиллера. – Научись справляться с болью. Перестань давить в себе ярость – отпусти эту пылающую злобную суку на свободу. Будь сам собой, а не вежливой фальшивой гнидой. И тогда из тебя выйдет настоящий боец. Реальный убийца, а не просто сын казненного цветочника.
– Да, сеньор!
Взбодренный химией и новыми перспективами Камино умчался, провожаемый взглядами качающих головами старух, сидящих прямо на солнце и не испытывающих от этого никаких трудностей. Их я к работе не привлекал, но не из жалости – они были первыми, кого я увидел из здешних и они, не разгибаясь, пахали на огородных грядках. Эти старухи – здешние кормилицы.
– Ты лобо. – проворчала одна из отдыхающих. – А Камино – антилопа.
– Старухи любят ворчать.
– Но ты правильно убил Педро. Ведь он разбойник…
Дернув щекой, я промолчал.
– И он грабил и убивал ради себя и своих подельников. Вон его навес, команданте. Посмотри, что в его ящиках.
– Ага.
– Не губи мальчишку. Отпусти. Пусть выращивает розы, как его отец.
– И пусть его тоже казнит система?
На это у них ответа не нашлось, да я и не ждал его, вернувшись пока к кухонному навесу и собравшись забраться наконец-то в интерфейс, от которого настолько отвык, что уже начал о нем забывать.
Все возвращается на круги своя…
– Теперь отдохнем, команданте? – вкрадчиво улыбнулся плечистый бугай с упирающимся в стол надутым пузом.
– Всем получить по еще одному заданию от системы. – не глядя на него, громко приказал я. – Здешняя система покладиста, идет на уступки. Поэтому просите задания на расчистку территории вокруг этой зоны. Даю намек всем тупым, – я вытянул руку к куску джунглей, что высился между «храмом» и «кляксой», – пусть этот лес исчезнет!
Я ожидал возражений, ожидал сраных протестов и визгливых недовольств… но их не последовало. Хотя многие из промолчавших надолго прикипели взглядами к разложенным на травке трупам, что еще не отправились на здешнее кладбище.
Храм… кладбище… Система обживается, как может. Как, интересно, у системы, заточенной под управление огромным и почти автоматизированным предприятием получается вписывать все это в свои рамки?
Вспомнив про храм, вспомнил про миноса – не получилось с ним сразу поговорить, а теперь пора бы наверстать упущенное. Пошарив взглядом, увидел быка рядом с Хорхе – оба приседали. Почти невидимый, скрытый тушей миноса, приседал и Камино, не сводя восхищенного взгляда со стоящего в горделивой позе мечника Каппы.