Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

Михайлов Дем Алексеевич

– Он темный бог? — вопросил в пространство Гонсалес, замахиваясь топором — Но разве боги срут?

– А вот и критическое мышление — одобрительно оскалился я.

Присев, сорвал несколько цветов, покрутил их в стальных пальцах и отбросил вместе с севшей на цветок басовито гудящей пчелой. Глянув на приступивших к работе, метнулся к ближайшему дереву, оглядел его, шагнул к следующему. Потратив пару минут на изучение деревьев вокруг просеки, вернулся к ее началу — к обнаруженной нами куче говна. Остановившись там, покрутился, огляделся, а затем с размаху воткнул руку в черную склизкую кучу и, вытащив то, что попалось, тоже изучил. Стряхнув большую часть, побежал

обратно к реке. Там, не говоря ни слова, поболтал рукой в мутной теплой воде, не обращая внимания на кинувшихся ко мне зубастых рыбешек, что жадно начали хватать ошметки дерьма, мелкие кости, зубы и клыки. Много клыков. Развернувшись, я отступил, чтобы не получить по голове падающим деревом. Вырвав у одного из хапающих ртом воздух рубщиков топор, шагнул к другому дереву с подходящим стволом. Ударил несильно — чтобы не сломать рукоять.

– Командир… — голос Ссаки прозвучал из внешних динамиков и прозвучал со смешком. Она явно видела состояние гоблинов, чтобы запредельно впечатлены размерами найденной нами кучи — Ты…

– Говори.

– Тебя так впечатлила куча дерьма?

– Дерьмо всегда впечатляет.

– Говорят, что о человеке многое можно сказать по тому, чем он срет — заметила наемница — Хотя там явно не человек срал… разве что копил всю жизнь… а может там целое племя постаралось? Устроили общий сральник… вождь присел последним — на вершине. Король горы и все такое…

Я не обрывал ее. Тут она права — слыша уверенную спокойную речь старших, рубщики заметно успокоились, перестали заполошно озираться и наконец-то начали нормально рубить. Поэтому я поддержал разговор. Отбросив в сторону пару ветвей, зашел с другой стороны, рубанул и только затем сказал:

– Тут нет людей, Ссака. Нигде. Только звери и гоблины.

– Ну да… ты всегда так говоришь. Гоблины, гоблины… то есть мы не люди?

– Нет.

– Почему? В чем разница?

– Потому что человек это тот, кто ходит гордо. Хозяин своих земель, своей судьбы. Он без страха смотрит в небо. А гоблины… это те, кто вечно двигаются перебежками. Всю жизнь — перебежками. Они постоянно испугано озираются, держатся сумрака, открытое небо их пугает, и они предпочитают жить в сумраке — где их не видит грозная системная мать. Так кто мы, Ссака? Гоблины или люди?

– Пожалуй, что гоблины — после короткой паузы произнесла Ссака — Пугливые обитатели джунглей. Если система пошлет сюда пару летучих отрядов и один тяжелый транспортник с шагоходами… нам крышка. Но ведь и обычным людям конец от такого настанет… Так в чем разница между нами?

– А разве за настоящими людьми будет охотиться созданная ими же машина? Они хозяева машины. Они включают и выключают ее когда захотят. И она чистит им ботинки — ответил я.

– Так это так? Над машиной кто-то есть, лид?

– Не знаю — проворчал я — Я все еще не знаю…

– Но если они есть? Люди над машиной… если они есть?

– То что?

– То получается мы гоблины идем против людей? Против тех, кто где-то там шагает гордо и без страха смотрит в ясное синее небо?

– Не знаю — повторил я — А если так — проблема?

– Не-а… Не проблема — уверенно ответила Ссака — Всегда ненавидела тех, кто считал себя выше меня. Я не про боевые умения, а скажем про внешность с сиськами изнеженными, жизнь на небесных островах… Да кому вообще нужны эти сиськи с нежной кожей?

– Ну я бы не отказался потрогать — признался седенький уже гоблин, опуская мачете — И чтобы розовые как персики… мя-я-ягонькие, но упругие… не огромные, но и мелкие… ну чтобы прямо по руке моей… и вот…

–

Руби ветку дальше.

– Да…

– Розовые как персики — пробурчала Ссака и, схватившись за комель бревна, начала разворачивать его к реке — Пф! Стоп… но раз на меня всегда кто-то смотрел свысока… я всю жизнь была гоблином? И раньше мы всегда боялись всех этих чертовых правителей летучих островов и тех, кто правил еще не умершими клочками земли внизу… мы много кого боялись и при этом нанимались к ним, подыхали на их занятия. Я всю жизнь была разменной монетой. Я… гоблин от рождения? Никчемная гоблинша без изнеженных шелковыми рубашками сисек? Так что ли, командир?

– А ты бы смогла? — спросил я.

– Смогла что?

– Жить в неге и роскоши. Жить без убийств. Без риска. Представься тебе шанс все бросить и улететь жить туда — на летающий остров. Вот тебе долгая, а может и бесконечная жизнь в раю над облаками. Вот тебе шелковые рубашки, блюдо персиков, золотой унитаз и алмазный член ангела — совмещай все это как хочешь. Смогла бы ты так жить?

– Хм… я даже представить себе это не могу. Койка в казарме и личный шкафчик — предел моих мечтаний. И всегда им был… Ну может еще раз в неделю наведаться в бар для наемников, хорошенько надраться там, набить кому-нить рожу, выбрать самого уродливого мужика и свалить с ним на пару часиков потрахаться в ближайшей ночлежке… вот это по мне.

– Ну да… — кивнул я — Солдату много не надо.

– Но та куча дерьма, которую наложил дракон… она впечатлила тебя, командир?

– Испугало, ты хочешь сказать?

– Ну что ты, командир. Разве какая-то куча дерьма испугает нашего бравого лидера?

– Это что-то настоящее — произнес я — И это что-то не особо нравится системе. Не нравится Глобкону. Ты права, Ссака. По дерьму можно многое сказать о высравшем его гоблине. Или о драконе. Там целое поле говна. Кучи и кучи. Многие из них уже сожраны, другие пока закаменели и ждут своих дерьмоедов.

– Поле? — Каппа сразу уловил суть.

– Поле — кивнул я — Если убрать растущие там деревья и буквально чуток подправить эти горы дерьма, мы получим несколько идеально ровных линий. Я бы сказал там что-то вроде квадрата. Все это окружено нетронутыми джунглями, что закрывают все это дело, маскируя так же, как стены закрывают отхожую яму. Короче — это сортир на границе с самшитовой рощей. Та свежая куча дерьма, в которую мы едва не ткнулись рылами, наложена рядом с другими уже старыми. О чем все это говорит?

– Не срет где попало? — предположил Гонсалес.

– Он разумен — произнес Хорхе, замерев у двери внедорожника — Эта тварь разумна. Она проходит в свой туалет одним и тем же путем, чтобы не ломать растущие вокруг джунгли. Срет там, где не так воняет и соседние кучи уже подсохли — чтобы не испачкаться.

– Но кое-где соседние кучи задеты — добавил я.

– А если испачкается — идет ближайшим путем к реке и моет лапы… и жопу.

– Верно — кивнул я — При этом шагает так, чтобы не наступить на вон те желто-синие цветы. А остальные давит без жалости. Это что-то реально тяжелое, но я не увидел достаточно четких следов, чтобы понять — кто это? Следы вдавленные, удлиненные, вроде как и когти есть. Еще я не могу понять насчет общих очертаний тела этой твари — размыто как-то все представляется, если судить по ширине прохода, длине шагов, высоте нетронутых веток над этой просекой — вряд ли он постоянно наклоняется под ними, давно бы сломал, мешай они ему. Раз деревья с такой легкостью вырвал и отшвырнул, сломать даже самые толстые ветки ему что прутик переломить.