Но кому уподоблю род сей?
Шрифт:
Понятно теперь и то, почему, если соль потеряет силу, то ее уже ничем не сделать соленой, но можно лишь отдать на попрание людям, ибо, если тайна разглашена, сделана достоянием широкой публики, то как сокроешь сие разглашенное знание вновь?
– остается отдать ее на попрание людям. Понятно и то, что соль земли означает тайну веры, и в данном случае вовсе не выступает в качестве консерванта, как трактуют сие высказывание Иисуса многие экзегеты, подразумевая тут, что ученики Христовы, а в более широком смысле институт монашества, якобы не дает окончательно испортиться миру сему.
Критикуя последнее истолкование, мы можем заметить, что, во-первых, Иисус прилагал весьма мало заботы о мире сем, и даже более того, — Иисусу принадлежат слова: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как бы желал, чтобы он уже возгорелся!.. Думаете ли, что Я
А в истории с манной небесной (Исх 16:15-39) соль могла бы стать тем, что могло предохранить манну от того, что в ней заводились черви, и она начинала смердить (Исх 16:20). Но в манне не было соли — она была знанием, предназначенным ко всеобщему пользованию.
Понимание символики соли дает истинный ключ к повелению Павла: «слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому.» (Кол 4:6). Смысл сего соотносится с уже приводимой нами формулой: «До чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить.» (Флп 3:16). Только на сей раз речь идет не об уровне понимания слова, а об уровне умения сие слово излагать, то есть слово должно при передаче другим быть изложено с применением языка притчи, скрывающей тайну для каждого в своей степени, то есть приправление речи солью в нашем понимании дает возможность излагать слово, дабы каждый понимал сказанное в соответствии с уровнем своего сознания.
Вместе с пониманием символики соли мы получаем и разумение относительно того, что засоленная земля «не засевается, не произращает она, и не выходит на ней никакой травы.» (Вт 29:23). И здесь все встает на свои места, ибо учение, которое превращается в герметическую секту, то учение, которое не имеет в себе экзотерической, внешней, всеобщей составляющей, подобно соляной пустыне, не дающей плода.
Соль является чрезвычайно важным символом, и нет ничего Удивительного, что Священное Писание за каждым упоминанием соли скрывает тайну. Но могло ли быть иначе при такой особенности этого символа? Так, интереснейший фрагмент, связанный с тайной ролью соли, ожидает нас в описании жития пророка Елисея: «И сказали жители того города Елисею: вот, положение этого города хорошо, как видит господин мой, но вода нехороша и земля бесплодна. И сказал он: дайте мне новую чашу и положите туда соли. И дали ему. И вышел он к истоку воды, и бросил туда соли, и сказал: так говорит Господь: Я сделал воду сию здоровою, и не будет от нее впредь ни смерти, ни бесплодия. И вода стала здоровою до сего дня, по слову Елисея, которое он сказал.» (4 Цар 2:19-22).
Чтобы понять тайну чудесного превращения, описанного в этом отрывке, нам придется прежде прояснить символику воды нехорошей. Нам не приходится идти по ложному пути, связанному с предположением наличия чего-то худого или грязного в надежде, которую питает плохой ли, или хороший человек, ибо никто не станет надеяться на неблагополучный, скверный для себя исход, — бояться, быть может, будет, но слово «надежда» здесь совершенно неприменимо, и о воде поэтому в такой связи мы говорить не сможем. Перспективы гораздо большего успеха сулит нам возможность размышления над смыслом словосочетания «надежда неблагодарного» (Прем 16:29), приведенного при исследовании символа воды. Иными словами, дело, очевидно, не в качествах объекта надежды, того, на что надеется человек, но в качествах субъекта надежды, то есть в качествах обладателя её, которые и могут сделать воду или истинно очищающей, или нехорошей. Ключ к окончательному разрешению загадки «нехорошей воды» находим в книге Иисуса Сирахова: «При мысли об умилостивлении не будь бесстрашен, чтобы прилагать
Надежда на такое милосердие Господа и такое искупление, когда от прощаемого грешника не требуется никаких усилии, а достаточно одной лишь с его стороны веры, и есть негодная вода. Причем обратим внимание, что вместе с нехорошей водой и земля была бесплодна. То есть такая вера, которая не предусматривает какой-либо активности со стороны спасаемого или выкупаемого, представляется бесплодной землей, даже если бы вода была наичистейшей. А ведь подавляющее большинство традиционных христиан, буквально понимая смысл искупительной жертвы Христа (Рим 3:24; Еф 1:7; Кол 1:14), возлагая на Него все свои надежды, не видя в этой воде соли, делает ее «нехорошей», заставляя говорить именно о бесплодии и смерти. Да какое там подавляющее большинство! Сказать так — это все равно, что ничего не сказать! И вот такая-то надежда и «растает, как зимний иней, и выльется, как негодная вода.» (Прем 16:29).
И вот в эту воду брошена соль — надежду спасения нет возможности и далее понимать буквально, ибо отныне она содержит в себе сокровенную тайну. Сия есть тайна искупительной жертвы, которую прежде предстоит открыть, и по этому откровению соизмерять свою веру и свои дела, потребные для истинного обретения спасения через ставшую здоровой воду. Отметим, что после совершения сего чуда, не остается места и бесплодию со смертью, хотя никаких манипуляций с землей Елисей не производил. Вот такое чудо-пророчество о новозаветных событиях пророка Елисея.
Читатель, вероятно, обратил внимание, что мы перешли к рассмотрению приправ, употребляемых для сдабривания пищи, и нам придется исследовать еще один символ, хотя он и стоит несколько обособленно от символики пищи, ибо имеет множественное употребление. Таким продуктом является масло, елей, миро, и употребляется сие не только в пищу, но и для других целей, пример чего являет целение: «Многих больных мазали маслом и исцеляли.» (Мк 6:13 см.тж. Иак 5:14). Масло также горит в светильниках: «Вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый... для освещения, чтобы горел светильник всякое время.» (Исх 27:20).
Последнее свидетельствует, что елей, масло являются обязательными продуктами для получения света. Заметим и то, что масло и вино очень часто стоят в Писании рядом. Свидетельство такого рода являет собой притча о добром самарянине (Лк 10:30-37), который «увидев [попавшегося разбойникам раненного], сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино.» Те же слова стоят рядом в Откровении: «Елея же и вина не повреждай» (Отк 6:6; 18:13). Маслу и вину нередко сопутствует и другая провизия, примером чего является множество фрагментов Ветхого Завета: «За то, что ты не служил Господу Богу твоему... не оставит тебе ни хлеба, ни вина, ни елея, ни плода волов твоих.» (Вт 28:47,51). Но, коль скоро все сие пропитание, как мы выяснили, является источником познания Божественного, а вино источником откровения, то и масло должно быть символом чего-то родственного.
Обратимся к маслу как к горючему для освещения, для получения света, исходящего из светильника. Для этого прежде всего нужно выяснить смысл символа светильника. Чтобы не оставить у читателя сомнений о наличии светильника у каждого человека, можно сразу заметить, что оные имелись как у мудрых, так и у неразумных дев из притчи, изложенной у Матфея (Мф 25:1-12). Помимо этого призыв «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи.» (Лк 12:35), — также носит всеобщий характер, о том же свидетельствуют и следующие слова: «Светильник тела есть око; итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как если бы светильник освещал тебя сиянием.» (Лк 11:34-36; Мф 6:22-23). Всю нашу аргументацию перекрывает риторический вопрос ветхозаветного мученика Иова: «Часто ли угасает светильник у беззаконных?..» (Иов 21:17). И нам не столь важно найти ответ, сколь важно отметить сам факт наличия светильника даже у беззаконных, у грешников. Все это подразумевает отсутствие необходимости сперва приобретать светильник, ибо он есть у каждого, правда, не у каждого есть масло, в сем светильнике горящее.