Но-шпа на троих
Шрифт:
– И он играет в группе? На гитаре? Или бьет по барабанам?
– Да не. Это же страница «Славные имена прошлого»! Тебе разве не сказали?
– Нет, – заорала я, забыв о всяких приличиях.
– Тише, – шикнула Тоня, – сейчас объясню. Раз в полгода мы делаем передачу с теми, кто очень давно был популярен. Понимаешь? История советской музыки.
– Зачем?
– У начальства спроси, – пожала плечами Тоня, – задумка главного редактора, его ценнейшая идея. Только этих людей все трудней отыскать. Иных уж нет, а те далече,
– Так скажите редактору…
– Начальник, он и есть начальник, – сморщилась Тоня, – в восторге от своей придумки колотится. Так что забирай своего М… М… М…, в общем, тащи дедуську в студию, и семь футов тебе под килем.
Делать нечего. Я пошла к гостю и сказала:
– Пойдемте, передача начинается через несколько минут.
– Бладим комас, – сказал старикашка и вытянул вперед руку, – сакын брамс!
Я сообразила, что он не может сам встать с низкого сиденья, и, ухватив «раритет» за шершавые ладони, рывком поставила его на ноги.
– Шмаргадам, – кивнул дедуся и пошлепал в студию.
Я в полном оцепенении почапала за ним, села у микрофона, нацепила «уши» и, услыхав последние ноты заставки, бодро возвестила:
– Хай, кексы! Кто там скрючился, не тужи! В эфире я и моя трепалка. А в гостях у нас сейчас совершенно лососевый шнурок. Мадрабадан Шамбурбедович, здравствуйте!
Дедуся сидел у микрофона, разинув рот. Я слегка толкнула его и повторила:
– Здрассти!
– Ты офигела? – ожил в «ушах» голос Тони. – Ну ваще прям! Все имя переврала, он же М… М…, да погляди в бумагу! Динозавра кличут Кургманленбиков! А ну, повтори!
– Динозавра кличут Кургманленбиков, – машинально сообщила я.
– Ой, дура, – взвыла Тоня, – не в эфир же!
Тут старичок встрепенулся и выдал в микрофон:
– Харберди махали хон метро, дзын колес бамба чай.
Я уставилась на дедуську. Где-то я уже слышала подобные речи.
– Колесман брамка штуп, – пробормотал дедуся и начал усиленно размахивать руками, – крас, крас, крас, ай люли!
И тут меня осенило! Ну конечно же! Совсем недавно, с огромным удовольствием в двухсотый раз я посмотрела по телику комедию «Бриллиантовая рука», вот в этой ленте так разговаривали иностранцы, запихивающие в гипс несчастному Семен Семеновичу Горбункову бриллианты:
– Цигель, цигель, ай люли!
– Бурменза лавренди, – вещал дедок.
Я решила взять инициативу в свои руки, хотя положение стало казаться трагическим. Старичок явно не понимает меня, я его, и что делать в подобной ситуации? Одна надежда на то, что слушатели, сообразив: сегодня в студии нет ничего интересного, убежали подальше, не забыв выключить приемники. Искренне надеюсь, что нас никто не слышит.
– Ну, хватайте трезвоново, – заявила я, – и сыпьте удивления. Мы с Мурзилкой
– Мурзилка! – заохала Тоня. – Мать моя женщина, откуда ты это взяла!
Я уцепила бутылку с водой и сделала огромный глоток.
Господи, сама не знаю! Как-то вылетело!
– У нас звонок, – неожиданно сообщила Тоня, – Мария.
– Приветусик, Машенька, – завопила я в полном восторге.
Господи, может, эта девочка сейчас задаст какой-нибудь вопрос и я худо-бедно доведу передачу до конца?
– Добрый вечер, уважаемая Евлампия, – послышался безукоризненно вежливый голос женщины лет сорока, – я слышала ваше предыдущее выступление, оно мне очень понравилось. Но, простите, пожалуйста, на каком языке вы сегодня общаетесь с достопочтенным гостем? Если можно, переведите беседу, я не поняла ни слова!
Я, пившая в этот момент воду, подавилась и растерянно спросила у дедуськи:
– Э… Мармалых Шампуртарбетович, вы русским языком владеете?
– Конечно, – вдруг очень четко ответил гость.
– Господи, миленький, что сразу-то не стали по-нашему разговаривать?
Дедуля развел руками:
– Так мне сказали, на телевидении следует на своем родном выступать, а переводчик растолкует, да и вы не по-русски болтаете!
– Мы на радио, – напомнила я, – на телике, оно, может, и по-другому можно, а здесь лишь на русском.
– Это радио? – удивился дедок. – Правда?
– Стопроцентно, – заверила я.
– То-то, я гляжу, все какое-то не такое! – воскликнул старичок. – Ни круга, ни зрителей, ни этого, усатого, как его…
– Кого?
– Ну того! Забыл. А! Якубович!
– Так вы собрались в «Поле чудес» играть?
– Точно.
– Мрак, – ожила Тоня, – ваще караул. Быстро спрашивай про музыку.
– Вы на чем играете? – бодро воскликнула я.
– Играю?
– Ну да! Какой инструмент ваш любимый…
Дедуся кашлянул:
– Сложно, прямо так сразу и не ответишь. Наверное, бензопила!
Тоня издала звук, больше всего похожий на хрюканье, я сгребла в кучу остатки самообладания. Бензопила? Однако он оригинал. Хотя есть же люди, исполняющие мелодии на расческах и бутылках.
– Еще штангенциркуль, – бубнил гость.
Я изумилась до крайности. До чего только не додумаются люди! Прикрепить циркуль к штанге!
– И как на нем играть? – с интересом осведомилась я.
– На ком?
– На штангенциркуле.
– Так им меряют.
– Что?
– Ну… всякое.
Я схватила дедушку за плечо и, уставившись в бумажку, произнесла:
– Уважаемый Мухромаддазин Шалмидандахович, расскажите о своей музыкальной карьере.
Чувство всепоглощающей гордости затопило меня. Я это сделала! Произнесла его имя без ошибок и запинки!
– Доченька, – вдруг спросил дедушка, – я никак не пойму, как ты меня обзываешь? Мухр… Мух… Му… Прямо не выговорить.
Я вцепилась в стол: