Ночь длиною в жизнь
Шрифт:
— Прибирайся не спеша.
— Пока, босс. Увидимся через пару недель. — Я направился к двери.
Вот за что мы любим Джорджа. Одно из качеств отличного начальника — знать, когда ничего не надо знать.
— Фрэнк! — окликнул он меня.
— Да, босс?
— Отдел хочет выделить пожертвование в честь твоего брата — куда направить? Благотворительность? Спортклуб?
Меня будто пронзило насквозь. Несколько секунд я вообще ничего не мог сказать. Я даже не знал, ходил ли Кевин в спортклуб — вряд ли, конечно. Мне пришло в голову, что нужно создать благотворительный фонд для тупиковых ситуаций, как у меня, посылать парней нырять у Большого
— В фонд помощи семьям жертв убийства, — сказал я. — Спасибо, босс. Я очень благодарен. И ребятам спасибо передайте.
В глубине души любой в отделе спецопераций считает коллег из убойного сборищем педиков. Есть исключения, но важно то, что отдел убийств — как боксеры-профессионалы: они дерутся всерьез, но у них перчатки, капы и рефери, который бьет в гонг, если нужно отдышаться и утереть кровь. В спецоперациях бьют кулаками, наш ринг — темные переулки, и деремся мы до нокаута. Если Снайперу требуется проникнуть в дом подозреваемого, он заполняет миллион бланков, ждет, пока их проштампуют всяческими разрешениями, и собирает подходящую группу захвата, чтобы никто не пострадал; а я по-детски хлопаю глазками, что-нибудь вру и проскальзываю внутрь, а если подозреваемый захочет вышибить из меня дух, я сам за себя.
Такой подход играл в мою пользу. Снайпер привык бороться по правилам и думал, что я, не считая мелкого мальчишеского жульничества, поступаю так же. Пока он сообразит, что его правила ничего общего не имеют с моими, пройдет немало времени.
Я рассыпал стопку документов по столу — пусть, если кому приспичит остановиться поблизости, увидит, как я готовлюсь сдавать дела. Потом я позвонил приятелю в отдел кадров и попросил прислать мне электронные копии личных дел всех, кто работает по убийству Рози Дейли. Он что-то буркнул насчет конфиденциальности, но пару лет назад его дочь избежала наказания за хранение наркотиков — в протоколе случайно забыли зафиксировать три пакетика кокаина, — так что, по моему разумению, за ним оставалось два больших или четыре маленьких одолжения. Несмотря на бурчание закоренелого язвенника, он разумел так же, и не успели мы завершить разговор, как документы пришли на мой ящик.
Снайпер выбил себе в группу пять человек — многовато для древнего висяка; очевидно, Кеннеди и его восемьдесят с чем-то процентов действительно вызывали уважение в убойном. Четвертый в списке оказался тем, кого я искал: Стивен Моран, двадцать шесть лет, домашний адрес в Норт-Уолле, хорошие выпускные оценки, после школы сразу в Темплмор, одна за другой отличные аттестации, всего три месяца как из патрульных. На фото — нечесаный рыжий задохлик, дублинский мальчик из пролетариев, смышленый и нацеленный на быстрый результат. Хвала небесам за «чайников» — судя по всему, парнишка так и рвался в бой, сомневаться в словах детектива не станет, так что мы с юным Стивеном отлично поладим.
Я положил в карман данные Стивена, удалил полученное письмо из ящика и пару часов приводил в порядок дела для Йейтса; мне совсем не хотелось, чтобы он не вовремя начал выяснять у меня какие-то мелочи. Мы замечательно быстро передали дела — у Йейтса хватило ума не выказывать мне сочувствия; он хлопнул меня по плечу и пообещал, что со всем разберется. Я собрал вещи, запер дверь кабинета и направился к Дублинскому замку, где размещается отдел по расследованию убийств, завоевывать
Если бы расследование вел не Снайпер, Стивена пришлось бы искать с собаками: начинающие детективы заканчивают работу и в шесть, и в семь, и в восемь, а если на выезде — то вообще не возвращаются в отдел отчеты писать, прежде чем идти домой. Но я знал Снайпера. Сверхурочные вызывают у начальства сердцебиение, а отчеты доводят до оргазма, так что мальчики и девочки Снайпера выскакивают ровно в пять, успев до этого заполнить все необходимые бумаги. Со скамейки в саду замка открывался хороший обзор двери, а кусты служили замечательным противоснайперным заграждением. Я закурил и стал ждать. Даже дождь перестал. Это был мой день.
Одна вещь упрямо не шла у меня из головы, заслоняя остальное: при Кевине не нашли фонаря. Иначе Снайпер упомянул бы — для подтверждения своей суицидальной версии. Кевин никогда не пошел бы на опасное дело без очень веской причины; принцип «а вот просто так» он оставлял мне и Шаю. Во всем Дублине не хватило бы баночного «Гиннесса», чтобы Кевин ради хохмы, в одиночку и в кромешной тьме отправился в номер шестнадцатый. Значит, он что-то увидел или услышал на обратном пути и решил, что обязан пойти и выяснить. Что-то слишком срочное — некогда было искать поддержку, — но незаметное, на что больше никто не обратил внимания. Или же кто-то его позвал туда — кто-то, волшебным образом прознавший, что Кевин в эти минуты окажется в верхнем конце Фейтфул-плейс. Или Кевин соврал Джеки и с самого начала собирался в этот дом, встретиться с кем-то, кто пришел подготовленный.
Уже стемнело, а я успел сложить у своих ног аккуратную кучку окурков, когда — в пять часов, тютелька в тютельку, — Снайпер и его кореша вышли из дверей и направились к стоянке. Снайпер пружинисто шагал задрав голову, помахивал портфелем и рассказывал какую-то историю, вызывавшую у мальчика с мордочкой хорька послушный смех. Они уже почти прошли, когда появился мой малыш Стивен, борясь с мобильником, рюкзаком, мотоциклетным шлемом и длинным шарфом. Паренек оказался верзилой с глубоким голосом, в котором звучали резкие, юношеские нотки. Судя по всему, Стивен профукал свои сбережения на дорогое серое пальто, чтобы наверняка подходить для убойного.
К счастью, меня ничто не останавливало. Возможно, Стивен неохотно пошел бы на разговор с братом жертвы, но его вряд ли предупредили держаться от меня подальше; Снайперу за миллион лет не пришло бы в голову признаться никчемному стажеру, что матерый детектив побаивается старого жалкого меня. Гипертрофированное чувство иерархии Снайпера неожиданно пришлось кстати. В мире Кеннеди патрульные — это дрессированные мартышки, стажеры — муравьи-трудяги, а уважения достойны только детективы отделов и вышестоящее начальство. Обычно это губительный подход — не только из-за расточительности, но и из-за множества слабых мест, которые сам себе создаешь. А я уже говорил, с каким удовольствием выискиваю уязвимые места.
Стивен закончил разговор и убрал мобильник в карман. Я отбросил сигарету и вышел из сада навстречу ему.
— Стивен?
— Ну?
— Фрэнк Мэки, — сказал я, протягивая руку. — Спецоперации.
Глаза парня чуть расширились: то ли от благоговения, то ли от страха, то ли еще от чего. Долгие годы я сеял и взращивал разные интересные легенды о себе — некоторые правдивые, некоторые не очень, — которые рано или поздно приносят урожай. Стивен очень старался скрыть свои чувства, и это мне понравилось.