Ночь Дон Жуана
Шрифт:
Значит, это тоже не подходит! Ему оставалось разве что встать под окном, где могла жить красавица, и спеть серенаду под звездным небом здесь, в ночной и холодной Праге. «Подойди к окну, подойди, душа моя, и избавь меня от боли… Подойди же к окну, любимая, иначе я умру… Ах, какие у тебя сладкие уста и нежное сердце…» Черт побери, он начинал все путать! Обладательница сладких уст и нежного сердца была сейчас не здесь, а в Вене! Лоренцо докатился до того, что пел серенады девушке, которой не было в Праге! Хотя это была простая серенада, но… О Господи, ее можно использовать! Не так уж и плохо звучали эти строки. Может, эта серенада поможет ему хотя бы вспомнить о милом создании из Вены!
Он запишет
Та юная девушка, которую он видел, Иоанна, подошла бы да Понте. Он сделал ей вполне определенное предложение, оставалось только ждать, что будет дальше. Может, ничего из этого и не выйдет. Тогда предложение придется повторить. Она должна прийти к нему, в его комнату. Только в привычной обстановке Лоренцо почувствует, что она рядом с ним. Здесь, на пражских улицах или в каком-то укромном уголке, такое чувство не появится. Некоторые иностранцы снимали квартиру и приглашали на пару часов горничных, однако в этом случае следовало быть предельно осторожным, ведь порой с девушкой приходил ее «жених» — какой-нибудь неотесанный мужлан, специально содержавший нескольких девиц и посылавший их как приманку. Он не оставлял иностранца в покое, пока не обирал до нитки.
Но Иоанна была совсем не такой. Лоренцо сразу понял, что она иного рода. Девушка еще одинока, беззащитна, но при этом юна и горда. Такая девушка только и ждала своего первооткрывателя! Ах, если бы Лоренцо мог сейчас взглянуть на нее, прикоснуться к ней! «Приди, любимая!» — да Понте нашел бы нужные слова. Он превратил ее медоточивые уста в сладкие. Может, здесь следовало именно так расставить акценты. Иоанна не выходила у него из головы. Да Понте видел ее перед собой во всех подробностях. Подол ее платья… Нужно было всего лишь протянуть руку, чтобы приподнять его…
Лоренцо да Понте достал из кармана своего плаща белую шелковую перчатку и вдохнул запах пудры, становившийся все слабее. На мгновение у него промелькнула мысль явиться под каким-нибудь предлогом во дворец графа Пахты, чтобы увидеться с Иоанной. Но было слишком поздно. Скорее всего, Казанова уже спал и покои дворца с высокими сводами погрузились во тьму.
Еще некоторое время да Понте побродил вдоль стен дворца графа Пахты, пока усталость не победила. Нет, Лоренцо не хотел больше пить. От спиртного только портилось настроение и возрастало вожделение. «Подойди к окну, любимая, подойди и избавь меня от страданий…» — да, он нашел нужные слова. Ужасная нужда породила в нем, Лоренцо да Понте, эти слова. Он же стоял сейчас под стенами графского дворца, как слуга своего Дон Жуана, как беспомощный, безобидный бродяга, ожидавший куска хлеба со стола своего господина.
Глава 6
Паоло ждал, когда уйдет да Понте. Все это время он следил за Лоренцо, но никак не мог понять, что тот делает. Почему да Понте так беспокойно бродил по переулкам ночного города? То казалось, что он спешит на встречу, но вдруг он снова разворачивался перед кафе, словно внезапно передумал. Да Понте бесцельно метался по городу то в одну, то в другую сторону, мчался, будто за ним гнались тысячи чертей. Почему он никуда не заходил? И что привело его в самые мерзкие и опасные кварталы, куда дворяне никогда не ходили без сопровождения? И совсем не понятно,
Кого мог ждать да Понте? Видимо, кто-то его особенно заинтересовал: он очень долго стоял под стенами дворца и время от времени бросал взгляд на темные окна. Однако во дворце он был знаком только с синьором Джакомо, Иоанной и Паоло. Не могло быть и речи о том, что он ждал синьора Джакомо. Да Понте не было никакого дела и до него, Паоло. Значит, оставалась Иоанна. Неужели ему понравилась Иоанна? Неужели он хотел поговорить с ней?
Одна мысль об этих отношениях привела Паоло в ужас. Отвратительно, если Иоанна и да Понте были вместе. Паоло был решительно против этого. Возмутительно, что какой-то заезжий дворянин, собиравшийся вскоре уехать, ухаживал за такой юной девушкой, как Иоанна. Было неприятно и мерзко даже представить, как да Понте станет завлекать и очаровывать ее обещаниями и, может быть, ублажать подарками! Пара сережек, небольшое кольцо — такое понравилось бы Иоанне. В конце концов, она сдастся. Наверное, ей польстило бы, что за ней ухаживает такой известный человек!
Но нет, как он мог подумать такое об Иоанне? Она не похожа на остальных служанок, ублажавших иностранцев и выставлявших их подарки на всеобщее обозрение! Конечно, ухаживания синьора да Понте ее обеспокоят. Иоанна станет думать об этом, долго размышлять. Но да Понте не достигнет цели! Ведь Иоанна не одинока. За нее есть кому заступиться. У Иоанны уже давно есть возлюбленный. Он всегда был рядом с ней, он защитит ее. Если надо, он даст понять господину да Понте, что того ожидает, вздумай этот волокита приблизиться к Иоанне!
Этим смелым молодым парнем был он, Паоло. У него достаточно сил и ума, чтобы защитить Иоанну. Он подходил ей больше, чем какой-то заезжий либреттист, пусть даже тот работал при дворе самого кайзера. Синьор Джакомо правильно все понял и назвал вещи своими именами: Паоло должен быть с Иоанной. Синьор Джакомо оценил ситуацию с первого взгляда. Он предсказал их отношения, распознал и благословил. Да, синьор Джакомо поддержит его. Казанова, как и Паоло, не любил да Понте, хотя и был с Лоренцо любезен, тщательно скрывая свои истинные чувства. Глубоко в душе синьора Джакомо таилась та же ненависть, которая сейчас переполняла Паоло. Эта ненависть объединяла их — они вместе укажут да Понте, где его место!
Пробираясь под темными сводами дворца, Паоло никак не мог совладать с гневом и беспокойством. Проходя мимо комнаты Иоанны, он на миг остановился и прислушался. Нет, ничего не было слышно. Она спала и даже не думала о том, чтобы поверить обещаниям итого пьяницы! Паоло бесшумно прокрался дальше, зашел в свою комнату и разделся. Он и Иоанна должны быть вместе, они созданы друг для друга… Всё верно, но он, Паоло, еще не созрел для того, чтобы подступиться к ней. Проще всего было бы ухаживать с помощью музыки. Он взял бы свою валторну и заставил бы инструмент петь так, что эта музыка, наверное, усмирила бы самых диких животных.
Паоло сыграл бы отрывок «La ci darem la mano…», потому что в нем он нашел способность любить, беспокойство и еще не ясное предчувствие счастья. В «La ci darem…» было скрыто едва заметное биение сердца, дрожь и нетерпение. И снова в его голове, словно по волшебству, заиграла музыка «La ci dareni…». Он никак не мог выбросить ее из головы.
Нет, о сне можно забыть. Перед глазами Паоло явился образ Иоанны, будто навеянный музыкой. Образ Иоанны, хотя она сама совсем рядом. Паоло подошел к окну, но звуки не исчезали. Никак не исчезали. Они продолжали кружиться вокруг него, словно хотели заставить двигаться, пуститься в пляс. Или помогали ему приблизиться к заветной цели.