Ночь голубой луны
Шрифт:
Его лёгкие горели, словно внутри у него кто-то развёл костёр. Повсюду вокруг себя он наблюдал только воду. Ни шлюпки, ни девочки, ни луны уже не было видно.
Все мышцы его отчаянно болели, но он продолжал плыть, пока мог. Наконец он выбился из сил, и его понесло течение. Потом пара сильных рук вытащила его на берег, на сушу, бережно положила на песок у кромки воды, где он лежал, ничего не видя и не слыша, провалившись в темноту.
Если бы возле берега были люди, например вахтенный с рыболовного судна или какой-нибудь охотник
105
Пёс был не первым, кого Жак де Мер вынес из моря и положил на песчаной полосе пляжа в этой части техасского побережья.
Первым был мальчик – маленький утопленник, который тихо, очень тихо лежал в глубоких водах. Лежал на дне позади косы, вершина которой виднелась над волнами.
Он смотрел на тихое, спокойное лицо мальчика, зная, что кто-то потерял малыша. Он сразу понял это. Потери… Он кое-что знал о потерях. Поэтому он нежно поднял маленького утопленника и отнёс его на берег.
Но он зря это сделал. Его заметил матрос с рыболовного судна и поднял крик:
– Морское чудище! Морской дьявол! Он похитил и утопил ребёнка!
На крик сбежались все моряки, и он поспешно уплыл подальше в океан, чтобы не попасть в сеть или какую-нибудь другую жестокую и хитроумную человеческую ловушку. Но он спасался не только от ловушек. Ещё сильнее его ранили слова: «морское чудище», «морской дьявол» – жестокие и несправедливые.
Много-много лет он не заплывал в эти воды. Он даже думал, что никогда не вернётся сюда. Никогда и ни за что на свете.
Но этой ночью из темноты вдруг раздался зов. Призыв снова вернуться туда, к побережью Техаса, на уединённый пляж напротив Устричной косы. Напрасно он надеялся… Это опять был другой зов, не тот, которого он тщетно ждал столько долгих лет.
Ему пришлось собрать всё своё мужество, чтобы решиться отнести пса на берег. Что, если его заметит какой-нибудь другой моряк и поднимет тревогу? Сможет ли он ускользнуть в океан? В тот раз ему чудом удалось спастись. А вдруг на сей раз его поймают? Что с ним сделают тогда?
Да и пёс едва дышал. Он не был уверен, что донесёт его до берега живым. Но эта маленькая девочка в шлюпке… Было ясно, что пёс ей очень дорог.
И что теперь будет с ней? Как она оказалась одна-одинёшенька в этой хрупкой лодочке-скорлупке?
Что она здесь делает?
Вернувшись обратно, он подплыл к красной шлюпке, заглянул в неё и увидел, что девочка уснула. Девочка в шлюпке… Кто-то очень любит её, заботится о ней. Это было видно по её лицу. Любимая девочка, у которой есть любимый пёс. Он видел, как она горевала, как звала, как плакала, когда пса смыло волной.
Он тихо плыл за шлюпкой, легонько подталкивая её к далёкому берегу.
Взглянув
– Позаботьтесь о ней, – сказал он скатам. – Заберите её с собой, к Устричной косе.
И тут же он увидел, как красавцы скаты, широко распластав свои крылья-плавники, повели шлюпку к берегу и доставили её к скале де Вака.
Он долго смотрел им вслед. А потом уплыл обратно в океан.
106
Всё тело Синь гудело от тревоги, как высоковольтная линия электропередач. Синь была так заряжена тревогой, что от неё просто искры летели, к чему бы она ни прикоснулась. Как же, как она могла допустить, чтобы это стряслось?
Это она, только она во всём виновата. Если бы она не накричала на Берегиню, когда та рассказывала ей про крабов и русалок, девочка мирно спала бы сейчас в своей комнате рядом с ней и всё было бы в порядке.
Звонить. Срочно звонить! Но куда? Кому?
Доуги протянул ей телефонную трубку.
Она стала звонить всем подряд: в береговую охрану, шерифу, в полицию, даже ветеринарному врачу – доктору Скармардо, который лечил больных животных в Тейтере. Синь разбудила его своим звонком, сама не зная зачем.
И все отвечали ей одно и то же: «Подождите у телефона. Не кладите трубку».
Береговая охрана: «Не кладите трубку, мадам».
Шериф: «Сейчас приедем, подождите, не вешайте трубку!»
Полиция: «Ждите у телефона!»
Доктор Скармардо: «Подождите! Я буду через час».
– Как же так?! – закричала она.
Как же так – ждать, не вешать трубку, ждать целый час, когда Берегиня там, в открытом океане, одна-одинёшенька, в шлюпке, на которой можно кататься только по мелкому пруду? ОДНА-ОДИНЁШЕНЬКА!!! Синь казалось, что с неё заживо содрали кожу, что всё тело её жжёт огнём, что её вот-вот разорвёт на клочки, что весь мир вот-вот разлетится на куски, молекулы, атомы. Ей казалось, что она должна немедленно броситься в воду и переплыть весь Мексиканский залив – от берега до берега.
– Ну уж нет! – сказала она.
Синь не собирается ждать у телефона. Она не сможет. Не вытерпит.
Словно шаровая молния, Синь полетела к двери, выскочила наружу и скатилась по ступенькам.
Доуги ринулся за ней. А за Доуги – Второй.
Так они и мчались всю дорогу до пляжа и остановились только у самой кромки воды. Огромный залив, тёмный, безбрежный, бессонный, вдруг поразил Синь. Она застыла на месте, глядя в непроницаемую тьму. Она знала только одно: где-то там Берегиня. Где-то там. И тут стоявший рядом Доуги стал кричать в темноту изо всех сил: