Ночь короче дня
Шрифт:
— Ночной кошмар… — Его голос звучал как-то странно, можно было подумать, что в нем проскальзывают нотки сочувствия. — Тебе приснилось что-то, связанное с ребенком?
— Да. Откуда ты знаешь? — Может, он был отличным охранником, но ни одна система наблюдения не может контролировать человеческие сны. Откуда ему это известно?
— Ты кричала так же, когда узнала, что потеряла его. Ребенка. Я никогда в жизни не забуду и ни с чем не перепутаю тот крик.
— Я тоже. — Камилла сказала это еле слышно,
— Мне очень жаль.
Камилла не спросила, чего ему так жаль. Она прекрасно это знала. Он сотню раз просил у нее прощения в больнице, обвиняя себя в том, что Камилла потеряла своего ребенка. Если бы он хоть раз, один только раз сказал «нашего ребенка» — возможно, она бы простила его.
— Мне тоже очень жаль. — Камилла старалась говорить как можно спокойнее. — Со мной все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться. Можешь спокойно идти спать.
Он молча вышел. Ему очень не хотелось делать этого. Он хотел остаться, чтобы защищать ее от всего на свете, в том числе и от ночных кошмаров. Через несколько минут Джо вернулся. Свет в гостиной был включен. Поэтому, когда он открыл дверь, ее спальня тоже тускло осветилась.
Джо наклонился и протянул ей стакан с чем-то, пахнущим алкоголем.
— Это теплый ром. Он поможет тебе крепко уснуть.
Камилла благодарно кивнула и выпила залпом все, что было в стакане.
— Кошмары часто мучают тебя?
— Нет. Просто этой ночью я думала об этом перед тем, как заснуть. — Кошмары не давали ей спать только в первый месяц после выкидыша.
— И я. Тоже думал об этом.
Эти слова заставили Камиллу взглянуть на Джо, но ей не удалось увидеть выражения его лица, так как свет падал от двери, к которой он стоял спиной.
— В том, что случилось, нет твоей вины.
— Разве? — Он отвернулся и подошел к окну. — Доктор сказал мне, что причиной выкидыша стал эмоциональный стресс. Ведь именно я расстроил тебя…
Камилла не могла этого отрицать. Она обвиняла Джо за то, что он не поверил ей, за то, что подумал, будто она пытается его обмануть и приписать чужое отцовство… А в смерти ребенка некого было винить.
— Кто знает — может, это было к лучшему.
— Что? — Он оглянулся и посмотрел на нее.
— Мне не понаслышке известно, что это такое — родиться и расти незапланированным ребенком. Без отца. — Она очень хотела своего ребенка, но в то же время прекрасно понимала, что ему будет очень тяжело. Ведь отец отказался от него еще до рождения…
— Но ты ведь хотела, чтобы он родился. Его голос звучал очень тихо. В то же время Джо говорил очень осторожно и неуверенно, словно боялся сказать что-то лишнее.
— Верно. Но ты — нет. Ребенок мог вырасти и в один прекрасный день спросить меня, где его папочка и почему это он, в отличие от всех остальных детей в школе, обделен
— Я мог бы очень хотеть своего ребенка.
Камилла прекрасно понимала, что он до сих пор не верит, что это был его ребенок. Ром уже начал оказывать свое усыпляющее действие, и у нее совсем не осталось сил, чтобы что-то доказывать.
Но Джо явно хотел продолжить эту беседу.
— Разве ты чувствовала, что была обделена любовью отца?
Камилле потребовалось несколько секунд, чтобы не выплеснуть наружу те эмоции и чувства, которые она испытывала к отцу в свой переходный возраст.
— Нет. Я не чувствовала, что он меня не любил. Но я и не чувствовала себя желанной дочерью. Камилла всегда являлась для него напоминанием о свершенной им ошибке, в отличие от Анны Марии. Я была не такой, как все дети на Сицилии, я не вливалась в их семейный круг и всегда чувствовала это Каждое лето, когда я гостила у папы, я чувствовала себя слоном в ювелирной лавке: настолько идеальна была их семья и настолько неуместно в ней мое присутствие.
Джо присел на край ее кровати:
— Ты очень страдала из-за этого?
— Да. — Камилла не видела смысла в том, чтобы отрицать это.
— А как насчет твоей матери?
— Она ненавидела одно только слово «мама», что говорить о самом факте материнства. Но в то же время она считала ниже своего достоинства передать меня на воспитание отцу. Поэтому я всегда училась в пансионатах, которые работали круглосуточно, — то есть я проводила там не только дни, но и ночи. А если мамочка снисходила до того, чтобы забрать меня домой на выходные, то со мной оставались няни.
— Это просто ужасно.
— Да, но мама считала это нормой. На самом деле я ненавидела, когда меня забирали домой.
— Но почему?
— Мою маму всегда окружали одни льстецы.
Ей это нравилось. Можешь себе представить, каково это: жить в окружении людей, которые дни и ночи напролет сюсюкают с тобой, но стоит только отвернуться — они тут же плюнут вслед. Мне очень трудно было жить в подобной атмосфере. Также не очень приятно было наблюдать, как моя мамочка с легкостью пускает к себе в постель разных мужчин, порой даже не зная толком имени нового любовника.
Джо хотелось спросить у Камиллы, почему тогда, если все это было ей так противно, она пошла по стопам своей матери. Но он не стал делать этого — она не говорила с ним так откровенно с тех самых пор, как рассказала о ребенке.
— Именно поэтому ты переехала в Венецию, как только достигла совершеннолетия? Хотелось уехать подальше от матери?
— Угадал.
— Но ведь ты могла переехать к отцу. Почему ты не захотела жить на Сицилии? Он был бы несказанно рад этому.