Ночь морлоков

Джетер Кевин

Раздался еще один выстрел, и верхняя кромка траншеи разлетелась земляным дождем, а рядом с моей головой просвистел камень для мощения дорог.

– Хоккер! – услышал я голос Тейф. – Ложись!

Прошла секунда бездвижного недоумения, и наконец я, вытянувшись в полный рост, бросился на дно траншеи. И тут же стену, перед которой я только что стоял, искромсала очередь выстрелов.

Я отполз на животе на несколько ярдов в сторону, потом повернулся на бок и вытащил из кармана пальто пистолет Тейф. Мир погрузился в тишину, только бешено колотилось мое сердце. Стреляли, видимо, из одного из разрушенных зданий, стоявших вдоль улицы. Еще один бродячий морлок? Целую минуту я слышал только звук своего

дыхания, потом осторожно высунулся над краем траншеи. Неровные кирпичные стены по обе стороны не сообщили мне ничего нового. На другом конце траншеи я видел Тейф, которая сидела на корточках, держа свою винтовку, и высматривала темные неподвижные контуры, окружавшие нас.

Прошла еще минута. Я начал понемногу продвигаться в сторону Тейф, подтягивая и подталкивая свое тело руками и ногами, наблюдая за руинами. Мой слух уловил звук какого-то движения в груде осколков за сегментом стены в нескольких ярдах от меня. Кто-то разбросал по земле несколько кирпичных обломков. Я инстинктивно вскинул вверх руку с пистолетом и дважды выстрелил в фигуру, которую, как мне показалось, увидел в руинах здания.

Несколько секунд я не отмечал там никакого движения. Что это было – убил ли я нашего одинокого противника или тот просто побежал за подмогой – за своей злобной братией? Я уже собирался поднять голову, когда увидел какой-то маленький предмет – тот описал дугу в воздухе над стеной, приземлился рядом с траншеей и откатился от меня на несколько футов. Небольшой овальный предмет размером вряд ли больше двух кулаков в металлической ребристой оболочке лежал в земной слякоти.

Тейф грубо ухватила меня за плечо и отбросила к одной стороне траншеи. Несколько мгновений я не понимал, что происходит, потом увидел, как она прыгнула на гранату, резко поднялась в полный рост и бросила ее обратно в руины, откуда та прилетела. Граната преодолела в воздухе несколько ярдов и взорвалась.

Яркая вспышка света и глухой звук взрыва ударили меня в голову и живот. На меня обрушился дождь из комьев земли и глинистой жижи, поднятый осколками, но в то место, куда меня отбросила Тейф, металлические осколки не залетали.

Однако в тот момент, когда взорвалась граната, она все еще стояла с поднятой рукой – а теперь лежала на дне траншеи, и из ран на ее голове и шее струилась кровь.

Я подполз к ней и как мог исследовал ее повреждения. Она потеряла сознание, но все же дышала. Я вздрогнул, заслышав вокруг нас различные звуки. Они доносились со всех сторон – взрыв явно привлек внимание других морлоков. Шуршание и скрежет шагов доходили до меня с двух сторон, и наконец я увидел их воочию.

Я в спешке отодрал подкладку со своего пальто, сложил ее в несколько слоев и прижал к самой большой ране Тейф под челюстью. Плотно прижимая одной рукой материю к ране, другой рукой я не без труда поднял женщину. Каблуки ее ботинок оставляли две канавки в жиже на дне траншеи, когда я тащил ее из опасной зоны.

В конце траншеи я остановился и прислушался. По звуку осторожных шагов морлоков я сделал вывод, что они вышли из развалин и теперь наводнили траншеи в надежде отыскать нас. В зданиях по эту сторону скрещения дорог стояла тишина. Я выполз из траншеи, таща Тейф за собой, а когда понес ее в сторону ближайшей пустоглазой кирпичной коробки, за моей спиной раздался выстрел, и слякоть, покрывавшая землю, разлетелась брызгами в нескольких дюймах от моих ног. Следующие выстрелы пришлись в полуразрушенную стену, за которую я затащил Тейф.

Медленные целенаправленные шаги из траншей переместились ближе к тупичку, где я присел на корточки, прижимая к себе тело Тейф, которая так и не пришла в сознание. Ее винтовка и мой пистолет остались в траншее после взрыва гранаты. Мелкие ранения на теле Тейф уже не

кровоточили, кровь с грязью запеклась на них, но обрывок материи, который я прижимал к ее шее, продолжал пропитываться кровью. Моя собственная кровь жарко и лихорадочно пульсировала у меня в висках.

Я смотрел на свою грязную руку, кровь на ней еще не засохла и потому поблескивала в лучике лунного света, проникавшего в руины, смотрел и ждал нападения на нас морлоков. Шум за горой расколотых кирпичей. Кровь и грязь.

3. Сигары и хорошее пиво

– Ну, же, Хоккер, просыпайтесь. Все не так плохо, как вам кажется.

Кто-то довольно грубо коснулся меня носком ботинка. Я открыл глаза, которые, как я думал, закрылись навсегда на моем последнем земном видении, и увидел доктора Амброза. На его мертвенно-бледном красивом лице гуляла натянутая улыбка.

– Вы! – воскликнул я, поднимаясь на локтях. – Исчадие ада! Что за богопротивные трюки вы со мной проделываете?

Я бы встал на ноги и ухватил его за горло, если бы не серебряный наконечник его трости, прижатый к моей груди.

– Держите себя в руках, Хоккер. – Улыбка исчезла с его губ. – Воистину трюки! Если человек с завязанными глазами шел по краю пропасти, а потом кто-то сорвал повязку с его глаз, вы бы назвали это трюком? Господи милосердный, Хоккер, вы должны быть благодарны, а не выплескивать на меня раздражение, будто вы и на самом деле пострадавший. Ну-ка, вставайте и возьмите себя в руки. Все получит свое объяснение. А пока выпейте это. Поможет прочистить голову.

Он прислонил к стенке свою трость, наклонился, ухватил меня за руку и поставил на ноги, но те попросту подогнулись из-за слабости. Почувствовав, как он поднес к моим губам маленькую серебряную фляжку, я сделал глоток, другой, третий и по вкусу понял, что это бренди, притом хороший, хоть и с незнакомым мне послевкусием. Тепло алкоголя разлилось по моим жилам и странным образом остановилось у меня на затылке. Головокружение и звон в ушах исчезли, а усталые ноги перестали дрожать.

Амброз забрал у меня почти пустую фляжку и сунул ее в свой карман.

– Ну что, пришли в себя? – спросил он.

Я кивнул, потом обвел взглядом открывающийся нам вид. Новая волна разочарования захлестнула меня.

– Бог мой! – воскликнул я. – Ничего хуже я не видел! Что здесь случилось? Что случилось с городом?

Город лежал, освещенный холодным серым светом, какой иногда можно увидеть во время ложных восходов солнца и не являющих собой ни вечер, ни настоящее утро, когда мир и все его содержимое кажутся всего лишь сгустками тумана, созданными тщетными надеждами и желаниями… Если человек пробуждается после беспокойного сна в такое время, то он может только сесть у окна и думать о тех, кого потерял, о тех, кто последовал за его родителями в холодные и бессердечные области ниже травы, безмолвные и темные. В конечном счете наступает утро, и мир вновь обретает материальность, но в сердце человека навсегда остается еще одна тоненькая ниточка льда.

Таким был свет, в котором я увидел руины Лондона. Но теперь они казались не свежими ранами войны, а руинами, заметенными ветрами прошедших веков. Горы обломков утратили свои когда-то острые кромки, они были скрыты мхом и чахлыми сорняками. Дорога изобиловала рытвинами, словно земля под ней просела от времени. Пока я оглядывал этот ужасный ландшафт, маленькое, похожее на саламандру существо с глянцево-черной спиной стрелой взобралось на вершину одной из невысоких груд, посмотрело на нас глазами, похожими на игольчатые лучики света, и исчезло. Потом появилось другое существо, но с чернильного цвета крыльями летучей мыши, оно выпорхнуло из одной из трещин в земле, а потом скрылось, заложив вираж на прохладном ветерке с запада.