Ночь над Сербией
Шрифт:
Рокотов снял с ветки куртку, встряхнул и автоматически провел рукой по карманам. Пальцы наткнулись на здоровенную дыру — и тут Влад понял, что пропал пенал с инструментом.
«Может, в сумке?»
Он вернулся в палатку и обыскал сумку. Пенала не было.
«Вот дубина! — разозлился Влад. — Выронил, когда падал, а проверить не удосужился! Ну что теперь делать? Придется идти и искать. В темноте, между прочим. И поделом. Не умеешь думать головой, работай руками. И ногами... Хорошо еще, что недалеко, доберусь минут за пятнадцать двадцать. Еще десять на поиски, и домой, баиньки... Если найду... Найду,
Он сноровисто собрал все необходимое для ночных поисков — фонарь, спички, два фальшфейера, сунул в карман свой любимый нож и огляделся.
«Вроде ничего не забыл. Так, веревку брать не будем, это лишнее».
Владислав подполз к входу и изнутри зашнуровал брезентовый полог, как делал всегда перед уходом, лампу под потолком, решил не выключать — и зверушки на свет не полезут, и ориентироваться по возвращении будет проще. Отсвет от «летучей мыши» сквозь полиэтиленовое окошко ночью виден за полкилометра.
Рокотов приподнял задний край палатки, на корточках выбрался наружу и, опустив брезент, прижал его для надежности камнем. Затем распрямился и, не включая фонарика, двинулся к холму, где несколько часов назад изящно спланировал со склона.
Он не зря отправился в этот ночной поход: в плоском деревянном ящичке находились шесть различных скальпелей из золлингеновской стали и набор специальных исследовательских инструментов — от миниатюрных щипчиков до препарационных зажимов. Набор стоил ему почти тысячу долларов. Сущий раритет, теперь такие уже не выпускали.
Он добрел до холмика и отыскал место своего падения. Копошась в траве и проклиная свою пустую голову, Влад перемазал брюки, уколол палец о незамеченный сучок, но пенал все таки обнаружил. Деревянный ящичек лежал у самого подножия достопамятного древа, остановившего стремительное падение путника.
Он отряхнул пенал и ненадежнее пристроил его во внутреннем кармане куртки. Пора в обратный путь.
Владислав выключил фонарик и двинулся к палатке. Идти предстояло в темноте, так как любые источники света только мешают — ветви отбрасывают причудливые тени, и можно не заметить опасно торчащий острый сук или яму под ногами. Рокотов не спеша преодолел подъем, спустился с холмика и углубился в рощицу, что отделяла его полянку от низины.
Когда до палатки оставалось метров сорок, он споткнулся и обнаружил, что развязался шнурок на левом ботинке.
Влад присел и с тщанием, будто ему предстояло прошагать еще добрый десяток километров, принялся за дело. Мелочи типа шнурка, на которые мы не обращаем внимания, в любой момент могут оказаться причиной крупных неприятностей вроде сломанной ноги за пять шагов до дома. А подобный глупый перелом Влада никак не устраивал.
Зашнуровав ботинок, Владислав начал подниматься.
В эту секунду из за зарослей справа к полянке протянулась шипящая огненная полоса. Палатка вспучилась изнутри, встала дыбом, и оранжево белый огненный шар разодрал ее в клочья. По лесу прокатился грохот взрыва.
Глава 3
«Имидж — ничто, жажда жизни — все...»
В воздушной среде звуковая волна распространяется со скоростью 330 метров в секунду. Иногда скорость варьируется — это происходит в зависимости от влажности воздуха, высоты
Однако существует и технический фактор: начальная скорость ударной, а вместе с ней — и звуковой волны во многом определяется типом примененной взрывчатки. Сравнительно маломощные вещества, находящиеся на вооружении обычных частей, имеют скорость внутренней детонации всего около семи тысяч метров в секунду. Но этого вполне достаточно для того, чтобы сжать окружающий воздух до почти осязаемого состояния, фронт ударной волны движется подобно стальной стене, сметая все на своем пути. И, согласно физическим законам, мощность его ослабевает пропорционально кубу расстояния.
Владислава спасло то, что в момент взрыва он сидел на корточках и вал ударной волны разбился о толстые стволы деревьев, окружавших поляну. Тем не менее через 12 сотых секунды после ослепительной вспышки его швырнуло навзничь и вдавило в весеннюю траву. По груди и голове прошелся безжалостный молот, грохот оглушил его на несколько минут.
Несчастному фонарику пришел конец — падая, Влад раскинул руки, и нежная японская машинка от удара о камень разлетелась вдребезги.
Но эта неприятность была ничто по сравнению с остальным.
Влад уперся руками в землю и сел. Перед глазами плавали радужные круги, зрение никак не желало фокусироваться, в голове безостановочно гудел чугунный набат. Болела вся верхняя половина тела, а ниже разлилось онемение, и Рокотов вдруг испугался, что ему оторвало ноги. Он осторожно провел рукой и с облегчением нащупал целые конечности. Теперь оставалось определить, есть ли переломы или другие серьезные повреждения.
Мозг требовал немедленно произвести проверку всех жизненно важных систем организма, а тело оттягивало этот момент из страха перед болью.
Наконец сознание возобладало над первобытным страхом, и Владислав, дрожа от напряжения, ощупал себя сантиметр за сантиметром. Крови не было, переломов — тоже. Хотя назавтра тело должно представлять собой один сплошной синяк. Но то — завтра, а сейчас он жив. Ощущение радости захлестнуло его, но спустя секунду пришло и осознание происшедшего...
Намеренность взрыва сомнений не вызывала. Некто, полагавший, что хозяин сидит в своей палатке, хладнокровно расстрелял ее из гранатомета. Влада окатила волна холодного ужаса. На четвереньках со всей возможной скоростью он отполз в ближайшие кусты и забился в густые заросли. Сел, сжался в комок и осторожно вгляделся в темноту. Сквозь ветви практически ничего не было видно, но Влад надеялся, что неизвестный враг выдаст себя хрустом сломанной под ногой ветки или еще каким нибудь звуком. Тогда у него появится шанс напасть первым или хотя бы подороже продать свою жизнь.
Сдаваться Владислав не собирался.
Его еще никто и никогда не пытался убить. Подростковые уличные драки не в счет, там если и убивают, то по чистой случайности. Здесь же он впервые ощутил себя на мушке. И некто вознамерился оборвать именно его жизнь. Врать самому себе, что произошла нелепая ошибка, не стоило — в радиусе двадцати километров никого, ни с кем его перепутать не могли. Да какая путаница?! «На всякий случай» из гранатомета не стреляют. Убивали именно его, и не считаясь с последствиями.