Ночь наслаждений
Шрифт:
– Простите, – вздохнула Энн, легонько проводя платком по царапинам.
– Надеюсь, Маркуса обольют этой чертовой гадостью с головы до ног, – буркнул он.
– Безусловно, если он действительно выглядит хуже вас, – улыбнулась она.
Уинстед недоуменно посмотрел на нее. Постепенно по его лицу расплылась медленная улыбка:
– Я знаю это из самого надежного источника.
Он фыркнул, но Энн не подняла глаз. В этом разговоре было нечто столь интимное… Она наклонилась над его рукой, промывая раны. Энн не знала этого человека.
Она одинока. И знала это. Невелик сюрприз.
Энн показала на порез на плече и протянула ему платок. Одно дело – его лицо и руки, но коснуться его тела… невозможно.
– Возможно, вам следует…
– О нет, я не стану вас останавливать. Я наслаждаюсь вашим нежным уходом.
– Сарказм вам не идет, – покачала головой Энн.
– Не идет, – весело согласился он. – И никогда не шел. – Наблюдая, как она наливает бренди на платок, он добавил: – Так или иначе, я говорил искренне.
Она не могла позволить себе слишком глубоко раздумывать над этим признанием, поэтому, прежде чем прижать платок к ране, сухо пообещала:
– Это определенно будет щипать.
– Ааааааааааааааа! – пропел он, и она невольно рассмеялась. В точности как бездарный оперный певец или один из шутов в кукольном спектакле про Панча и Джуди!
– Вам следует делать это почаще, – заметил он. – Я имею в виду – смеяться.
– Знаю.
Но это прозвучало грустно, а она не хотела быть грустной и поэтому добавила:
– Но я нечасто пытаю взрослых мужчин.
– В самом деле? – пробормотал он. – А мне казалось, вы делаете это постоянно.
Она воззрилась на него.
– Когда вы входите в комнату, – тихо пояснил он, – даже воздух меняется.
Ее рука застыла в дюйме или около того над его плечом. Она смотрела ему в лицо – ничего не могла с собой поделать – и видела в его глазах желание. Он хотел ее. Хотел, чтобы она подалась вперед и коснулась губами его губ. Это было бы так легко: нужно только качнуться к нему. Она могла бы уверить себя, что не хотела делать ничего подобного. Потеряла равновесие, вот и все.
Но Энн знала также, что это неправильно. Это не ее мир. Он граф, она… Да, она та, кем заставила себя быть. Той, кто не принимает ухаживания графов, особенно тех, у кого за спиной скандальное прошлое.
Когда он появится на людях, на него обрушится водопад всеобщего внимания, и Энн ни за что не хотела быть рядом, когда это произойдет.
– Теперь мне и вправду нужно идти, – объявила она.
– Куда именно?
– Домой. – И поскольку ей казалось, что нужно объясниться, добавила: – Я очень устала. День был долгим и утомительным.
– Я провожу вас.
– Это совершенно необязательно.
Он глянул на нее, оттолкнулся от стены и, морщась, поднялся.
– Как вы собираетесь попасть туда?
«Что за допрос?»
– Пойду пешком.
– В Плейнсуорт-Хаус?
– Это
Он хмуро свел брови:
– Но слишком далеко для леди без сопровождения.
– Я гувернантка.
Это, казалось, развеселило его:
– А гувернантка, по-вашему, не леди?
Энн раздраженно вздохнула.
– Мне ничего не грозит. Я в полной безопасности, – заверила она. – Дорога прекрасно освещена. Возможно, вдоль обочины выстроились экипажи.
– И все же легче мне от этого не становится.
До чего же он упрям!
– Для меня честь познакомиться с вами, – твердо сказала она. – Уверена, родным не терпится снова увидеть вас.
Его рука сомкнулась на ее запястье.
Губы Энн раскрылись. Его кожа была теплой, а ее – раскаленной от его прикосновения. В ней вскипело что-то странное и смутно знакомое, и она вдруг потрясенно сообразила, что это возбуждение.
– Конечно, вы понимаете, – пробормотал он, и она почти сдалась. Она хотела этого: та девушка, которой она была когда-то, отчаянно хотела этого, и прошло столько времени с тех пор, как она открыла дверь достаточно широко, чтобы выпустить эту свою сущность.
– Невозможно куда-то идти в таком виде, – отрезала она. Он выглядел так, словно сбежал из тюрьмы. Или, возможно, из ада.
Он пожал плечами.
– Лучше, чтобы меня не узнали.
– Милорд…
– Дэниел, – поправил он.
– Что?! – ахнула она.
– Меня зовут Дэниел.
– Знаю. Но я не собираюсь называть вас по имени.
– Очень жаль. Все же стоило попытаться. Идем же.
Он протянул руку, которую она не взяла.
– Разве нам не пора?
– Я никуда с вами не иду.
Он плутовски улыбнулся. Даже при том, что одна сторона рта распухла и покраснела, выглядел он как дьявол.
– Означает ли это, что вы остаетесь со мной?
– Вас ударили по голове. Это единственное объяснение, – прошипела она.
Он рассмеялся и словно забыл о сказанном:
– У вас есть пальто?
– Да, но я оставила его в репетиционной. Я… не пытайтесь сменить тему!
– Хмммм?
– Я ухожу, – бросила она, подняв руку. – Вы остаетесь.
Но он преградил ей дорогу. Его рука вытянулась в жесткую горизонтальную линию, ладонь уперлась в стену.
– Должно быть, я неясно выразился, – сказал он, и в этот момент она поняла, что недооценивала его. Пусть он беспечен и легкомыслен, но это далеко не все его качества, а прямо сейчас он был на редкость серьезен.
– Есть вещи, относительно которых я не иду на компромисс. Безопасность леди – одна из них, – тихо и очень четко произнес он.
И на этом все. Его нельзя поколебать. Так что, выслушав наставления в том, что они должны оставаться в тени и переулках, где их никто не увидит, Энн позволила ему проводить ее до входа для слуг в Плейнсуорт-Хаус. Он поцеловал ей руку, и она попыталась сделать вид, будто этот жест ей не понравился.