Ночь Нептуна
Шрифт:
Чертыхнувшись, Седов достал не вовремя раззвонившийся телефон из кармана. Одновременно он сделал несколько шагов вдоль стола и поднял залетевший шар. Держа его в руках, как Гамлет — череп Йорика, Паша сказал в трубку:
— Але?
— Павел, это Никита. Я от сестры вам звоню.
— Ну, вы смогли с ней поговорить?
— Смог, — ответил главный редактор «Красного отдыхающего». — А теперь она снова впала в кому. Господи, за что это?..
— Держись, Никита. — Седов продолжал рассматривать бильярдный шар, как нечто необыкновенное. — Так, что она тебе сказала?
— Она
— Он сказал — доченька?
— Ну да…
Невольно Седов кинул взгляд на Ивана. Для этого ему пришлось слегка обернуться. А в результате этого движения шар на ладони Паши потерял равновесие и тяжело грохнулся к его ногам. Глядя на Ивана, спокойно натиравшего кончик кия мелом, Паша машинально отключил телефон и достал из кармана осколок белого, как бильярдный шар камешка. Только теперь рыжий сыщик догадался, что все это время он носил с собой не редкую разновидность мрамора, а кусочек суперплотного искусственного материала, созданного специально для изготовления бильярдных шаров.
Иван стирал специальной салфеткой мел со своих рук.
— Забыл себе водки взять, — сказал Паша.
Они уже закончили следующую партию, причем на этот раз исход игры никого не удивил: победил Иван. Теперь партнеры сидели за столиком в баре. Паша направился к барной стойке, оттуда вернулся с полным графинчиком водки, который вскоре вновь опустел.
— А знаешь, Иван, — пьяненько запинаясь на каждом согласном звуке, сказал Паша, — маньяка-то я нашел…
— Да? — переспросил Иван рассеянно. — Ты имеешь в виду убийцу Ираиды?
— И убийцу твоей дочери.
— Это Роберт Аванесович? — также небрежно предположил бильярдист.
— Нет, это совсем другой человек. Он… — Паша помедлил, разглядывая лицо Ивана, словно раздумывая, можно ли ему раскрывать свои секреты. Потом решился: — Он имеет отношение к виноградникам при винзаводе и к причалу в соседней бухте. И у него дома полным-полно битых бильярдных шаров. Перед тем как убить девушку, он называет ее доченькой. Ты, случайно, не знаешь такого человека?
Иван перевел взгляд на Седова. Тот тер глаза и позевывал.
— Нет, — ответил Иван. — Я такого не знаю. Смотри, стол освобождается. Пойдем еще сыграем. Эй, ты куда?
Паша в третий раз прогулялся к бармену, который наполнил графин прозрачной жидкостью, и присоединился к приятелю возле зеленого стола. Иван подал Паше кий, тот разбил пирамиду. Тем временем бильярдная опустела.
Третью партию Паша проиграл, а четвертая трагически оборвалась на середине по причине отхода ко сну одного из игроков, но не Ивана. Когда Паша стал вырубаться прямо на бильярдном столе, Иван аккуратно сложил кии в стойку, перенес шары на полку, выключил лампы над столами и, приобняв Седова за талию, повел его к выходу из бильярдной. Бармен проводил парочку удивленным взглядом, но тысяча рублей, уплаченная ему Павлом Петровичем сорок минут назад за ожидаемую в ближайшем будущем сдержанность, остановила его язык.
В холле отеля бильярдист передал Пашу из рук в руки ночному портье и удалился.
Как только портье завел Пашу
— Вдруг, — объяснил он несколько туманно, — я почувствовал себя трезвым. Со мной это бывает.
Часть третья
Много лет назад
Самым главным человеком с самого детства Ивана и до двадцати пяти лет был его дедушка. Дедушка же был и единственным человеком, которому Иван был благодарен всю свою жизнь. Благодарен за то, что в раннем детстве, после смерти матери, дедушка не отдал его в детдом. Благодарен за то, что дедушка не просто поил и кормил внука, а отдавал ему все свое время и море своих сил. Благодарен и за бильярд, потому что это дедушка научил его играть. Благодарен за воспитанную в нем страсть к чистоте и порядку. Причем дедушка особенно подчеркивал, что если в душе у человека чисто, то чисто будет и вокруг него. Все светлое, доброе, хорошее будет стремиться к нему, а все грязное, злое, плохое — отставать.
Дедушка учил Ивана поддерживать порядок в доме, в огороде и в курятнике. Иван знал, что благодаря дедушкиному труду и страсти к чистоте у него — самый красивый дом на улице, самые сочные и красивые овощи в огороде и фрукты в саду, самые яркие цветы в палисаднике перед домом. Все соседи ходили к дедушке за советом и помощью. Кто-то просил рассаду клубники, кто-то — саженец абрикоса. И каждому, кто приходил, дедушка терпеливо объяснял, что никакой огород и никакая рассада не принесут урожая, если не очищать душу перед работой.
Выбрасывайте вместе с бурьяном свою злость, прореживайте в душе сердитые мысли, как морковку на грядке, обрезайте побеги зависти, как обрезаете по осени малину, и тогда будут у вас расти чудо-смородина, небывалые по красоте яблоки и всякие гигантские тыквы.
Слова дедушки Иван впитывал всей душой с самых своих шести лет. До этого почти все свое время мальчик проводил с мамой, дедушкиной дочерью, с которой дедушка уже много лет не разговаривал. К внуку он тоже старался пореже обращаться — не потому, что не любил, а чтобы дочь видеть реже и ни в чем с ней не соприкасаться. Ну, принесет Ване яблоко или тарелку клубники, вот и все общение.
Давно-давно, и эти воспоминания ему еще снятся изредка, Ваня любил свою маму. Он хорошо помнил ее запах, который почему-то ассоциировался в его голове с запахом свежего белого хлеба. Может быть, мама всегда покупала такой хлеб и давала маленькому Ване хрустящую корочку. А может, дело было в том, что мама и сама была такой — пышной и белой. Ее образ навсегда остался в памяти Ивана светлым пятном. И очень долго он никак не мог принять слова дедушки о маме:
— Грязным она была человеком, гнилым. Ей отмыться надо было давным-давно, но она выбрала дурную дорожку, вот и пришла к своей гибели. Связалась с грязным человеком, а он ее испачкал. Хорошо еще, что папаша твой на машине разбился, а то б они вдвоем и тебя бы погубили.