Ночь огня
Шрифт:
В кабинете директора сидели два незнакомых человека. Мне показалось странным, что один из них — комиссар в военной форме.
На лице директора отчего-то застыло приятное и спокойное выражение.
— Кемаль-эфенди, идите в спальню и наденьте верхнюю одежду... а также соберите ваши вещи, — сказал он, почему-то не глядя мне в глаза.
Значит, меня выгоняют из училища. Да еще ночью, с полицией...
Нужно было немедленно что-то сказать, чтобы не выглядеть дураком.
Люстры кружились у меня над головой, а я, заикаясь, говорил:
— Господин директор... я совершил глупость. Это в первый раз, поверьте.
На этот раз директор поднял на меня
— Что в первый раз?
Еле слышно и подавленно я пробормотал:
— Списывал...
— Вы списывали? Очень плохо... От вас я такого не ожидал. Впрочем, это здесь ни при чем. Вы поедете с этими господами...
— Куда?
На этот раз пришел черед директора удивляться и заикаться.
— Нечего бояться, сынок... Разумеется, вы под защитой своего отца. Вот и эти господа точно так же.. Вы, конечно, видите, они чиновники... Так вот, сынок, вы поедете в одно место.
Масса вопросов вертелась у меня на языке: «Если все так просто, зачем мне собирать вещи? Куда меня повезут?» Но я не задал их. Что-то подсказывало мне, что ответов я не получу, а молчание еще больше напугает меня.
Рядом с директором в кресле сидел полный мужчина с коричневыми усами. На нем были очки в золотой оправе. Без сомнения, главная роль теперь отводилась ему.
Когда мы встретились взглядами, он вдруг поднялся и, стараясь говорить как можно мягче, произнес:
— С тобой, сынок, мы станем друзьями. — Должно быть, пытаясь внушить мне доверие, он солгал: — Ваш отец просил передать привет. Он вас целует и завтра утром приедет навестить.
Вот и все, что было сказано в кабинете директора. Я настолько потерял дар речи, что даже с уборщиком в спальне словом не перекинулся, когда пришел наверх, чтобы переодеться в новый костюм и быстро собрать вещи.
Наконец мы остановились перед темным каменным зданием и в свете фонаря, который висел над дверью, прошли между двух караульных с ружьями. На следующий день я узнал, что меня привезли в Министерство полиции.
В маленькой комнате, наполненной шкафами и бумагами, молодой офицер с перевязанным подбородком спросил мое имя и место рождения. Пока я диктовал ему, сидя перед столом, покрытым клеенкой, мои спутники исчезли и больше не появлялись.
Эту и следующую ночь я провел в одиночестве в комнате с высоким потолком и окнами, где не было ничего, кроме железной кровати, табуретки и деревянного шкафа. Кто-то забыл в ящике шкафа старый толстый роман «Путешествие под землей». Я беспрерывно читал, чтобы как-то занять себя. Несмотря на обещания человека в золотых очках, отец появился только на второй день ближе к обеду.
Как странно! Два года назад мой отец перенес небольшой инсульт и с тех пор так до конца и не оправился. А теперь он выглядел необычно бодрым и веселым.
Даже хромота на правую ногу и небольшой дефект речи будто исчезли.
Его слова напомнили мне детство, когда он еще носил черные усы на немецкий манер, блестящую форму и бряцал саблей, приходя из казармы.
— Дай тебе Аллах здоровья, юноша. Ну как ты? — спросил отец. Он трепал меня по щеке, улыбался, но не говорил, за какую провинность меня заточили здесь.
Рядом стоял тот самый офицер с перевязанным подбородком, который оформлял меня в ночь прибытия. Вместо того чтобы беседовать со мной, отец все время обращался к офицеру, называя его «сынок» и «боевой товарищ».
Тот отвечал крайне уважительно, стоял чуть ли не по стойке смирно и называл отца «полковник», но почему-то у меня защемило сердце от жалости к отцу. А он как будто ничего не замечал: офицер, видимо, недавно
— Кемаль, тебе предстоит небольшое путешествие. Недалеко, до Миласа [14] ... Разумеется, ты знаешь это место. Милас лучший уголок в Измирском регионе... В молодости путешествовать приятно... Это приносит даже больше пользы, чем учеба. Я был примерно в твоем возрасте, когда меня, молодого лейтенанта, отправили в Эрзурум [15] ... Ну, может, на пару лет постарше... Подумай, где Эрзурум, а где Милас...
14
Милас — город и район на юго-западе Турции на побережье Эгейского моря.
15
Эрзурум — город на северо-востоке Турции, узел на пути из Аннары в Иран и страны Закавказья.
В нашем доме запрещалось говорить о политике. Но из обрывков сплетен, носившихся в воздухе, молодые люди того времени составляли достаточно полное представление о действительности. Я понимал, что рядом с этим офицером нужно было о чём-то умалчивать, и, стараясь вторить отцу, я повторял:
— Конечно, папа... очень хорошо... Меня всегда интересовали путешествия...
— Через две-три недели мы с мамой приедем навестить тебя. Хотели поехать прямо сейчас, но появились некоторые неотложные дела.
— Папа, когда я еду?
— Сегодня, сынок... Через пару часов...
— Я что, не смогу увидеть маму и братьев?
— Мама хотела приехать, но у нее гости.
— А братья?
— Они не здесь, сынок... Твой брат Хайри получил назначение в Бингази и вчера уехал. Шукрю в Bai’- даде...
— А невестки?
— Разумеется, они уехали вместе с мужьями... Погоди, я забыл сообщить тебе хорошую новость. Шукрю теперь в звании колагасы [16] .
— Я очень рад, папа...
16
В османской армии колагасы — было промежуточным званием между капитаном и майором (Примеч. пер).
Отец вновь повернулся к офицеру и, посмеиваясь, начал рассказывать:
— Как говорится, «просеяли муку, повесили сито на стену». Мы думали, что так и будет, но не вышло. Теперь мы, два старика, рука об руку станем сновать туда-сюда между Бингази и Миласом. Еще и Багдад, но туда ехать долго и дорого. Мы это направление всерьез не рассматриваем.
Тут появился сержант и ненадолго вызвал офицера куда-то, а когда их шаги стихли, отец внезапно понизил голос и быстро зашептал:
— Кемаль, когда я приеду в Милас, мы с тобой нормально поговорим. Пока я расскажу тебе вкратце. На самом деле ничего интересного!.. Ты ведь знаешь, что твоя невестка Сабиха — из приближенных наследника престола Решата-эфенди. Когда мы брали ее в семью, не поняли, что это противоречит воле султана. Очевидно, что меня, старика-инвалида, за человека не посчитали, но насчет вас, трех братьев, имеется высочайшее повеление: вы поедете туда, куда я сказал. Там вы будете совершенно свободны. Ты должен все это знать, но смотри, никому не рассказывай.