Ночь ошибок
Шрифт:
Выздоровление Сары шло с черепашьей скоростью; девушка была обессилена тяжелой болезнью. На третий день после того, как миновал кризис, в Хокхилл прибыла Труда. Преданная служанка частично освободила Лили от забот по уходу за сестрой.
Теперь, когда Саре стало лучше и появилась Труда, Хокхерст настоял на том, что настал черед Лили позаботиться о своем здоровье. Он уговорил ее оставить сестру на попечение служанки и погулять с ним в саду Хокхилла. Лили втайне была тронута участием, которое Деймон проявлял по отношению к ним с Сарой.
Вечером
– Не знаю, что бы я делал без тебя, Кассандра! Кто бы тогда постоянно одергивал меня, не давая заснуть моей совести?
Феба то и дело заливалась слезами. Деймон не преувеличивал, говоря, что она начинает плакать, стоит ему только посмотреть в ее сторону. Судя по всему, ее знакомство с сэром Роджером Хилтоном прекратилось после того, как Лили уехала из Бата. Феба была несчастна и подавлена. У Лили появилось подозрение, что даже Роджеру, несмотря на его слабость к беззащитным хрупким блондинкам, скоро надоели слезы юной вдовы.
Наконец подали каштаны с баварским соусом и пирог с крыжовником. И тут же Кассандра начала приставать к брату с просьбами позволить ей с Фебой следующей весной отправиться в Лондон.
Когда к ней присоединилась и Феба, Хокхерст нахмурился.
– Но ведь в Бате ты говорила, что в следующем сезоне собираешься вернуться именно туда?
Феба испуганно сжалась, у нее вновь навернулись слезы.
– Я… мы… Бат мне наскучил.
Деймон нахмурился еще больше.
– Странно слышать такие слова после того, как ты задержалась в Бате еще на два месяца потому, что тебе там очень понравилось. Чем вызвана столь внезапная перемена настроения?
Его вопрос смутил Фебу, и единственным ответом на его вопрос явился новый поток слез.
– Какой же ты жестокий, Хокхерст! – воскликнула Кассандра, начиная всхлипывать вслед за Фебой. – Ты не хочешь отпускать нас в Лондон потому, что знаешь, как мы туда хотим! Поэтому ты и в прошлом году не позволил мне уехать туда.
– Бат выбрала твоя опекунша леди Эффингтон, – напомнил ей Деймон. – А мне было совершенно все равно, куда она тебя отвезет – в Лондон или в Бат.
– Я тебе не верю! – воскликнула Кассандра, и глаза ее при этом зло блеснули.
Сразу же после окончания ужина Лили вернулась в спальню Сары, радуясь предлогу поскорее убраться подальше от слез Фебы и жалоб Кассандры.
На следующий день Хокхерст настоял на том, чтобы Лили вышла вместе с ним подышать свежим воздухом.
Прогуливаясь по вымощенной дорожке между ухоженными клумбами, благоухающими ароматами летних цветов, Лили спросила у него, действительно ли он противится отъезду сестры и мачехи в Лондон, как это утверждала Кассандра.
– Нет. Я был бы рад отправить Кассандру в Лондон, как она того хочет, но дело в том, что ни одна наша родственница не соглашается взять ее под свое покровительство. Так что у меня не оставалось иного выбора, кроме как отправить
– Насколько я понимаю, Кассандра не подозревает об истинных причинах.
– Я не настолько жесток, чтобы говорить ей, что никто не желает иметь с ней дело.
Оказывается, у него сердце мягче, чем она думала. И вообще со времени своего приезда в Хокхилл Лили видела перед собой человека, совершенно непохожего на созданный молвой образ безжалостного и бесчувственного погубителя женских сердец. К ней и Саре Деймон был предупредителен и заботлив, а его терпением по отношению к Кассандре и Фебе можно было только восхищаться.
Вспорхнувший с живой изгороди дрозд вывел Лили из задумчивости.
– В следующем сезоне передо мной встанет еще большая дилемма, – признался Деймон. – Теоретически Кассандру могла бы взять под свое покровительство Феба, но на самом деле этой юной вдовушке покровительство нужно еще больше, чем моей сестре. Я чувствовал себя относительно спокойно, когда они после смерти леди Эффингтон оставались в Бате, но Лондон – это совершенно другое дело. Там им обязательно кто-то нужен. Покровительницу Фебе я смог бы найти без труда, но от Кассандры все отказываются. А до тех пор, пока я им кого-нибудь не найду, в Лондон их отпускать нельзя.
– Ты был совершенно прав относительно леди Хокхерст, – заметила Лили. – Стоит ей взглянуть на тебя, как она сразу заливается слезами.
Хокхерст провел рукой по своим густым черным волосам, выразив этим жестом полную растерянность.
– С тех пор как она вернулась из Бата, все стало значительно хуже. Я понятия не имею, чем она так расстроена. Как, по-твоему, смогла бы ты выведать, в чем дело?
Лили пообещала ему попробовать. Это самое малое, чем она может отблагодарить Хокхерста за доброту и заботу. Кроме того, Лили решила приложить все силы, чтобы трапезы стали более приятными.
Поэтому за ужином она решительно взяла на себя разговор за столом. Живая и остроумная собеседница, она не давала Кассандре вставить ни слова. Деймон и Эми – общительная веселая девушка – откликнулись на ее усилия подобно высохшим от зноя растениям, жадно впитывающим влагу, и весь вечер обеденный зал был наполнен веселыми голосами и смехом.
На следующий день Лили, вернувшись с очередной прогулки с Деймоном, застала у постели своей сестры Эми. Сара явно шла на поправку, она уже могла сидеть в постели и есть нормальные блюда с общего стола, а не специально приготовленные отвары, хотя особого аппетита у нее пока не было. Как только Сара начала выздоравливать, Эми упросила позволить ей навещать ее, и две девушки, сразу же проникшиеся друг к другу симпатией, быстро подружились.
У Лили вдруг появилась мысль, что, возможно, сестра Деймона знает, в чем причина плаксивого настроения Фебы.
– Эми, вы случайно не знаете, отчего леди Хокхерст так печальна? – спросила она. – Когда мы познакомились в Бате, она так много не плакала.
– А после того как вы познакомили ее с сэром Роджером Хилтоном, она вообще перестала плакать. Больше того, все то время, что мы оставались в Бате, она прямо-таки сияла. Вы представить себе не можете, как это было хорошо.