Ночь печали
Шрифт:
Офицеры вздрогнули. Они ужинали под натянутым парусиновым тентом, наспех сделав стол из гладких досок и круглых винных бочек. Кортес сидел в складном дантовском кресле, которое легко можно было переносить с места на место. Другие офицеры сидели на бочках и грудах хлама. Все остальные стояли концентрическими кругами вокруг них. Семпоальцы и ксокотланцы уселись на землю. Ксокотланские рабыни и толстая племянница касика Семпоалы занимались готовкой. Факелы освещали край внешнего круга, создавая маленький оазис света и порядка на огромной пустынной равнине.
— Надо с ними разделаться, — сказал своим офицерам Кортес. — Они убьют нас одного за другим. Пока что нам везло, никто не пострадал, но они дразнят
— Вы знакомы с произведениями античности? — Лицо Исла осветилось пониманием.
Он отставил в сторону мизинец с длинным ногтем, закручивавшимся в кольцо, — всем становилось не по себе при взгляде на него.
— Да, конечно, — забормотали офицеры, ведь никто из них не желал признаваться в собственной неграмотности.
— Так значит, вы слышали о троянском коне?
— Коне? — заинтересовался Альварадо.
— Греки сделали огромную фигуру коня и подарили ее непобедимому городу Трое. А внутри этого коня… — понизил голос Исла, — прятались греки. Проникнув за городские стены, греки вылезли наружу и захватили город. Я предлагаю проверять эти ежевечерние дары.
— Но они не травят нас, Исла, иначе рабы умерли бы. — Пальцы у Берналя Диаса были покрыты жиром от куска змеи.
«А змея ли это?» — подумал он. Но пища была очень вкусной.
— Нам приносят еду шпионы, вот что я думаю, — взмахнул мизинцем Исла. — Они хотят посмотреть, сколько нас и какое у нас оружие. Они желают понять, на что способны лошади и сколько к нам присоединилось семпоальских воинов. Вы что, не видите, как они оглядываются по сторонам, когда заходят в лагерь? Несомненно, они подсчитывают количество солдат, пытаются определить нашу огневую мощь, проверяют наше состояние, а потом планируют атаку.
— Не знаю, что бы я без тебя делал, Исла.
— Не хочу даже думать об этом, команданте.
Следующим вечером Кортес принял подарки от тласкальцев, а затем натравил на носильщиков своих солдат. Поймав двадцать пять индейцев, он позволил Исла и двум солдатам сделать все необходимое, а затем отослал в корзинах двадцать пар отрезанных рук, отдав их пяти оставшимся в живых слугам.
Франсиско упал в обморок, и его пришлось приводить в чувство, дав понюхать перец. Ботелло принял семена ипомеи. Альварадо спрятал лицо в гриве своего коня. Отец Ольмедо помолился, отпуская испанцам грехи, но и ему пришлось отвернуться, чтобы не смотреть на настоящую кровавую бойню. Солдатам выдали двойную порцию вина. Семпоальцы и ксокотланцы, сопровождавшие войско Кортеса, позволили себе выпить пульке. Нуньес и Кай, как обычно, рано ушли в свою палатку. Агильяр курил табак. Кортес той ночью хотел остаться с доньей Мариной, и только с доньей Мариной. У него было хорошее настроение. В отличие от нее. Она принимала его ласки с отвращением. После того как он кончил, она отвернулась к парусиновой стенке палатки. Ей приснился сон о том, как руки вылезают из корзин и, словно крабы, ползут к ее шатру, забираются на ее тело, копошатся на животе, будто крысы на трупе. Руки хватали ее за глаза, рот, ноздри, сиуаайотль, трогали все влажные части тела.
— Ну что ж, — сказал Лапа Ягуара, увидев Малинцин утром, — твой Таракан отрубил руки тласкальцам. — Он сидел на земле, куря маленькую глиняную трубку с травой, успокаивающей нервы.
— Он не «мой Таракан».
— Твой скорпион с клешнями?
— Оставь меня в покое, Лапа Ягуара. Они же убили наших лошадей. — Она не собиралась говорить этого.
— Они убили наших лошадей? Наших лошадей? Ты что, владеешь одним
— Я не имела этого в виду.
Малинцин была готова расплакаться, но не хотела проливать слезы в присутствии Лапы Ягуара. Франсиско велел ей быть доброй с Лапой Ягуара, поскольку тот не умел приспосабливаться к изменчивым временам. Тогда она спросила у Франсиско, нужно ли всегда приспосабливаться к новым хозяевам и новым местам, хотя и знала, что рабу всегда приходится приспосабливаться. А что, если Лапа Ягуара был прав и следует хранить верность своему народу, своему городу, своей семье? Малинцин думала о том, насколько смог приспособиться к окружающей жизни Франсиско.
На следующее утро, когда лагерь только просыпался, а Кортесу еще предстояло собрать в своем шатре офицеров для того, чтобы разработать стратегию дальнейших действий, часовой забил тревогу.
Кортес, мочившийся за большим валуном, оглянулся. Он знал, что атака неизбежна, и сам спровоцировал ее, но Агильяр сказал ему, что до вступления в битву племя или город-государство, в соответствии с ритуалом, дарило своим врагам оружие и официально объявляло войну. Ацтеки и майя всегда воевали в назначенное время, все приготовления к войне были традиционными, и в них не допускалось никакой спонтанности. Более того, ацтеки и майя не сражались для того, чтобы убивать врагов. Наоборот, они старались захватить как можно больше пленников, чтобы те живыми поднялись по ступеням пирамиды и их принесли в жертву. Ботелло, заваривавший чай, посмотрел вдаль. Альварадо, чистивший своего любимого коня и нашептывавший Алонцо на ухо нежности, увидел столп пыли. Исла, всегда остававшийся настороже, сморщил нос, словно обеспокоенный грызун: он унюхал приближение врага. К лагерю на полной скорости неслась толпа тласкальцев, вооруженных копьями и луками. Подобравшись к лагерю поближе, двести индейцев издали боевой клич, от которого кровь стыла в жилах.
— К лошадям! — скомандовал Кортес.
— К лошадям!
— Установить аркебузы! Приготовить пушки! Арбалетчикам держаться сзади, я веду наступление. Солдатам выстроиться в форме клина: два, три, четыре и так далее. Uno, dos, tres, cuatro, cinco.
— Uno, dos, tres, cuatro, cinco, y ac'i sucesivamente[53].
Кортес и его солдаты вскоре оседлали лошадей и, воспользовавшись преимуществом в скорости и росте, бросились на воинов Тласкалы, но те исчезли так же быстро, как и появились. Испанцы устремились в погоню, но не смогли обнаружить врага. Индейцы скрылись за валунами.
— Больше этого не повторится, — заявил Кортес, вернувшись в лагерь. — Я гарантирую это. Держите при себе оружие! Агильяр, как обычно, ты был не прав. Сегодня я ждал объявления войны, а вместо этого на нас напали. Безобразие!
Весь день испанцы смазывали мушкеты и спусковые механизмы арбалетов. Солдаты чистили мечи и дрессировали лошадей, а офицеры собрались в палатке Кортеса, склонившись над картой, поспешно нарисованной Нуньесом со слов одного из семпоальцев. Этот семпоалец, как перевела Малинцин, бывал в столице и путешествовал по землям тласкальцев. Нуньес, используя в качестве указки перо и делая пометки угольком на туго натянутом холсте, объяснил Кортесу стратегию боя, указав, где должен находиться каждый из офицеров, несущий ответственность за своих солдат. В первую очередь войскам не следует выстраиваться в линию, как то принято в Испании, скорее следует применить более распространенный европейский стиль, описанный в военных пособиях. Мальчишки любили воспроизводить этот стиль боя, играя в солдатики, — отряды из сорока человек строились в квадраты и шли на врага. Нуньес изучал этот военный прием и считал его крайне эффективным.