Ночь перед Рождеством 2020
Шрифт:
Обманывать чёрт мог сколько угодно, но лишь до того момента, когда приходилось обсуждать цену договора. В этот момент он должен был говорить правду. Или нечто, похожее на правду. Не его вина, что люди сами склонны драматизировать обстоятельства и придумывать Бог знает что.
Никола побледнел. Всё сходилось. Обрывающиеся следы, намёки этого рогатого, который не хочет до конца открывать свои карты… С Оксаной что-то случилось!
Между тем чёрт посматривал на него из-под мохнатых бровей и радовался про себя: похоже, кузнец заглотил наживку.
— Не думай, что
— Ой, ли! — недоверчиво произнес Никола. — Слышал я, что норовишь ты взамен на свою помощь непомерную цену назначить.
— Кто мог сказать такую глупость? — хохотнул чёрт, отвернув лицо, чтобы не показать забегавшие из стороны в сторону глаза. — Чем вы заплатили за ремонт машины? Никто и не вспомнил обо мне! Танцевать, веселиться да самогоном забавляться не забыли…
Изображая обиженную невинность, не пояснил чёрт, что и старался-то он для того, чтобы люди за танцами да весельем, выпивкой и мордобоем в канун праздника поменьше думали о своей душе и о Боге. Это и была главная его цель и награда.
— Не знаю я всей правды, только подозреваю, что своего ты не упустишь, — ответил Никола. — Давно известно, что души человеческие для тебя самая лакомая пища.
— Ой, придумал что! — схватился за бока чёрт. — Пища! Чего только тёмный народ не болтает. Как я её жевать-то буду? Коренных совсем не осталось! — И он, задрав верхнюю губу, показал ряд желтоватых и уже подгнивших зубов. Потом добавил: — Ну, скажу честно, кое-какую ценность они для меня представляют. Не скрою, что и к твоей душе интерес тоже имеется.
— С этого и начинать надо было! Шалишь, брат! — Никола погрозил собеседнику пальцем.
— Так ведь и предлагаю немалое! — возразил чёрт, начиная привычный для себя торг. — Забыл про Оксану? Кровь с молоком. А взглянет — точно рублём одарит. За такую девку меньшую цену платить стыдно! А ну, как сгинет совсем? Сколько по чужим баням не ходи, а не сыщешь другой такой в целом свете.
Кузнец смутился. Проныра прочёл в его голове и об этом!
— Не переживай, я друзей не продаю! — почувствовав заминку собеседника, обрадовался чёрт. — А о тебе и без того всё знаю.
— Кажется, мы прежде и не встречались, — хмуро ответил Никола. — Откуда тогда?
— Есть категория людей, к которым у меня интерес особый.
— Это кто такие?
Чёрт на мгновение замялся, сомневаясь, стоит ли вот так сразу рубить с плеча. Кузнец для него ещё закрытая книга. И по слухам, человек он горячий. Потом прикинул, мысленно махнул рукой — и бросился в омут.
— Те, которые с женщинами… пардон… никогда не имели связей. Девственники, то бишь.
Это и был секрет, о котором не подозревала даже мать кузнеца. Попридержал его чёрт до поры как козырь в рукаве. Хотел
Только действительно началась для нечистого черная полоса. Не сработал козырь.
— Ну, знаешь! — Николу передёрнуло. Вся его натура напряглась, лицо вспыхнуло, а руки сами собой сжались в кулаки.
Вот что значит, непонятная русская душа. Терпит, когда унижают её, когда продают за медный грош, когда изводят ложью и обманом, но не может вынести самой обыкновенной правды.
— Ты меня не так понял! — поспешно отозвался чёрт. Реакция кузнеца его напугала.
— Очень даже так! — Собеседник вдруг протянул руку и схватил чёрта за хвост. — Над людьми потешаться — хлебом тебя не корми! Только не на того напал, бестия проклятая! Ты ещё не знаешь православного человека.
Хотел, было, чёрт доходчиво объяснить мужику, что валить в кучу девку и религию негоже, нужно вначале об одном хорошенько подумать. Только не дал ему Никола такой возможности. Сдернул с забора, так что бедный чёрт бухнулся в снег, едва не провалившись до самой земли. «Уж лучше бы сразу в преисподнюю!» — мелькнула у него мысль. Сгореть можно было от стыда.
— Говори, басурман, что тебе про Оксану известно? Ну! — С этими словами уселся кузнец на чёрта и, не отпуская хвоста, схватился за его слегка вытянутый нос. Сдавил, чуть не скрутил пропеллером — у чёрта даже слезы брызнули.
— Ой, Никола, отпусти! Не буду больше приставать, душеньку твою выпрашивать! — взмолился поверженный, тщетно стараясь вырваться.
— Правду говори, свинячье отродье! Куда подевал Оксану? — И тут Никола перенёс крепкую руку на шею чёрта и стал сдавливать так, что тому дышать сделалось трудно, не то, чтобы отвечать. Ой, мозолиста да жилиста ладонь у кузнеца! Света белого чёрт не взвидел и принялся хрипеть, как умирающий. Впрочем, до смерти ему оставалось совсем немного: шея-то тоже имела предел прочности.
Ослабил Никола хватку, и при этом ткнул железным пальцем нечистого между рёбер:
— Ну!
Ахнул тот из последних сил, но отпущенным горлом воспользовался:
— Скажу… всё скажу… как на духу… Ох! Отпусти только…
— Это мы ещё посмотрим! — гневно отозвался кузнец. — Выкладывай.
— Обхитрить хотел тебя… каюсь… жива твоя Оксана, только нет её на земле, это правда.
— Как так? Куда ты её заманил?
— Не я… сама она… — выдохнул чёрт, решив по некоторым соображениям не выдавать Степаниду Ивановну.
— Что это значит?
— Полетела она в город…
У Николы глаза на лоб полезли от удивления. Он даже забыл перехватить чёрту шею, чтобы удобнее было держать, так что противнику дышать сделалось легче.
— Это как полетела? Что-то ты не договариваешь… А ну, плешивый хвост, объясняй толком! — И снова ткнул чёрта по рёбрам, на этот раз кулаком. Тот был и размером с хорошую кувалду, и крепостью не уступал. Зажмурился чёрт от боли, дыхание у него спёрло. Тут уже и свободное горло не помогло.