Ночь перед свадьбой
Шрифт:
Впервые Ник позволил себе задать вопрос, почему его должно волновать, покрасит ли она волосы, почему он позволил себе ворваться сюда, как разгневанный муж. Ему должно было бы быть безразлично, если бы она даже зашла так далеко, что обрила бы голову наголо.
– Если вы желаете найти мужа, то я предлагаю вам представить себя такой, какая вы есть… а не кем-то другим. – Он помолчал. – Но может быть, это слишком честный поступок для вас.
Мередит чуть не задохнулась. Ее зеленые глаза загорелись.
Порция, о чьем присутствии он забыл, присвистнула
Ник напомнил себе, что пришел сюда не для того, чтобы оскорблять Мередит, а только для того, чтобы удержать ее от ужасной ошибки, но теперь, когда она стояла перед ним, он не мог удержаться и настроить ее против себя.
– Порция, – спокойно сказала Мередит, – вы не оставите нас?
– Одних? – Порция выразительно посмотрела на неодетую Мередит.
– Да, – продолжала Мередит тем же ровным сдержанным тоном, не спуская с Ника пылающих глаз. – И пожалуйста, закройте за собой дверь.
Порция, надув губы, направилась к двери. Дверь закрылась, и Мередит дала себе волю:
– Как вы посмели явиться в этот дом, войти в мою спальню и командовать мной?! Как вы смеете оскорблять меня в присутствии Порции?
Она была изумительна, она тряслась от гнева, и только тонкая рубашка прикрывала ее. Мокрые волосы падали ей на плечи, и Ник сквозь прозрачную ткань видел ее до боли соблазнительную грудь. Гнев, должно быть, заставил Мередит забыть, что она не одета, за что он не знал – быть ли ему благодарным или нет.
– Если бы вы вели себя разумно, я бы не бросился сюда, чтобы прекратить еще одну из ваших глупых затей.
Яркий румянец разлился по ее лицу и шее, до самой молочно-белой груди. Ник не мог не интересоваться, как далеко разливался этот румянец по ее телу. Эти размышления возбуждали его. Как бы ему хотелось сорвать эту тонкую сорочку и посмотреть.
– Что я делаю для того, чтобы поймать мужа, вас не касается. Я всего лишь следую указаниям женщины, которую вы сами выбрали мне в патронессы. – Она шагнула к нему, чтобы ткнуть пальцем в его грудь, принеся с собой знакомый аромат мяты и меда. – Если вам не нравится, что я покрашу волосы, может быть, вам лучше обратиться к леди Дерринг.
– А вы не могли бы проявить немного здравого смысла? – Ник схватил Мередит за запястье, не давая ей и дальше настойчиво тыкать в него пальцем. – Продажные женщины и шлюхи красят волосы, а они не те женщины, на которых могли бы жениться знакомые мне джентльмены.
– Может быть, я не желаю выходить замуж за джентльмена, с которым вы знакомы. Я бы не хотела рисковать и потом обнаружить, что он чем-то похож на вас.
Ник холодно рассмеялся и крепче сжал ее руку.
– Да, вам не нужен джентльмен даже с малой толикой здравого смысла. Может оказаться, что его слишком трудно одурачить.
Он держал ее за руку так, что ей приходилось приподниматься на цыпочки.
– Настоящий джентльмен был бы приятной противоположностью вам, – прошипела она.
– За время нашего короткого знакомства
Ее свободная рука молниеносно описала в воздухе дугу, и он не успел предотвратить обжигающий удар по щеке.
Медленно Ник повернул голову и с удивлением посмотрел на Мередит. Ее глаза расширились, и, казалось, она сама была потрясена этим взрывом агрессии.
Его пальцы сжались, и он с ужасом понял, что от желания ответить ударом на удар у него чешутся руки. Ни в одном из своих преступлений он не применял силу к женщине. Должно быть, она увидела в его глазах желание отплатить тем же, ибо впала в панику и начала вырываться из его рук как дикий зверек, тяжело дыша и извиваясь, что горячило его кровь. Но не от гнева.
Прижимая к себе ее мокрое извивающееся тело, Ник внезапно осознал, что надо или ударить ее, или поцеловать. Он предпочел поцелуй. Он прижался к ее губам, впитывая в себя жалостные звуки, вырывавшиеся из глубины ее горла. В ту же минуту, когда их губы встретились, он понял, что выбрал большее зло. Ему следовало ее ударить.
Поцелуй превратился в яростное безумие губ. Ник не понял, как все произошло, когда возникла эта взаимная страсть, когда его поцелуй был уже не наказанием, когда он стал узнаванием, познанием, наслаждением, открытием. Ник наслаждался переполнявшими его желаниями. Это были чувства, эмоции – то, что, казалось, давно умерло в нем. Или он лишь на это надеялся.
Ему хотелось проникнуть в нее. Он гладил ее спину, талию, ягодицы. Приподняв ее, он прижимал ее к себе так близко, насколько позволяли их тела, своей возбужденной плотью он чувствовал жар ее тела. Полное, совершенное слияние. Но это не могло удовлетворить его. Пока он не проникнет в нее.
А этого никогда не произойдет. Ему надо избавиться от этой женщины, освободиться от этих чувств и изгнать ее из своей жизни. Но не брать ее в свою постель.
Поцелуй прервался так же внезапно, как и начался. Ник оттолкнул Мередит и остался стоять, расставив ноги, держа ее за талию, как будто должен был держать ее на расстоянии. Чувствуя себя разбитым и недовольным собой за то, что поддался похотливому влечению к женщине, которую он считал нежеланной по множеству причин, он опустил руки.
Слишком много лет он прожил, осуждая своего сводного брата, чтобы желать жену этого проклятого человека. И не имело значения то, что брак не был консумирован. Не имело значения, любила она Эдмунда или не любила. Она была его женой.
И конечно, немалое значение имел ее обман.
Мередит стояла неподвижно, как мраморная статуя, идеальный образ оскорбленной добродетели, прижав руку к губам, словно они горели. Эти большие детские глаза. Бледное лицо. Все, до веснушек, рассыпанных по ее носу, придавало ей вид невинности, что делало ее обман еще более отталкивающим. Он чувствовал себя круглым дураком, зная, что она притворялась. А он поддался и даже поцеловал ее. Должно быть, он потерял самообладание. Или разум.