Ночь поцелуев

Джеймс Элоиза

— Сосульки? — механически повторила Кейт и снова посмотрела в окно. В саду суетились какие-то люди. В сумерках они казались темными силуэтами.

— Сначала висят такие красивые — новые, блестящие, — но потом падают и разбиваются вдребезги, а самые слабые и вообще бесследно тают, — продолжала Генри. — Интересно, что они там делают? Похоже, что складывают костер. Разве сегодня День Гая Фокса?

— А разве он не в ноябре? — спросила Кейт. Марианна никогда не отмечала праздники.

Генри

крепко сжала ее руку.

— Сегодня поедем в театр, и ты наконец-то сможешь порадовать графа Ормскирка. Его письма становятся неистовыми. По-моему, он страшно обижается и считает, что ты себя хоронишь. Упустила Данте. Я только что получила письмо от миссис Старк: Эффи приняла предложение Хатауэя.

— Вот умница! — похвалила Кейт. — Я так рада, что лорд Хатауэй сумел оттеснить остальных претендентов и завоевал ее сердце!

— Пришло время развеять опасения Ормскирка относительно твоей скорой смерти, — стояла на своем Генри.

— Я вполне здорова, — заверила Кейт. Действительно, тени под глазами исчезли, а щеки порозовели. Напрасно считается, что сердечные страдания сказываются на внешности так же дурно, как физическое истощение.

— Надо отправить в парк лакея, чтобы узнал, что там происходит. — Леди Роут с тревогой посмотрела в окно. — Птицы собрались, как будто нашли хороший повод посплетничать.

Действительно, дрозды стайками перелетали с дерева на дерево и устраивались на ветках, словно выбирали самое удобное место.

— А что, если эти люди готовят еду, а дрозды дожидаются своей доли? — предположила Кейт.

— Еду на костре? В этом районе Лондона? Сомнительно, — покачала головой Генри. — Смотри, уже разводят огонь, да какой большой!

В этот момент в дверь деликатно постучали, и в комнату вошел новый дворецкий с серебряным подносом в руках.

— Миледи, пришло письмо, — с поклоном объявил он.

— Письмо? Но от кого? — удивилась Генри. — Может, ты знаешь, что творится в парке, Черридерри?

— Письмо пришло из парка, от джентльмена, — ответил любимый слуга Кейт. — Но что там происходит, мне, к сожалению, пока неизвестно.

— Будь добр, попроси миссис Суоллоу прислать еще чаю, — напомнила Кейт.

Дворецкий снова поклонился и ушел, а Генри задумчиво посмотрела ему вслед.

— Разве вы не собираетесь открыть письмо? — нетерпеливо подсказала крестница.

— Разумеется, собираюсь. Но прежде, наверное, надо послать за караульным. Ах как жаль, что Лео нет дома! Уж он-то точно знал бы, что делать. Только посмотри, как высоко взлетают искры. Что, если деревья загорятся?

— Прочитайте же наконец письмо и узнайте, что происходит! — не выдержала Кейт.

— Не могу, — лаконично отказалась Генри.

—

Почему?

— Письмо адресовано тебе.

Глава 40

«Не хочется бросаться в погребальный костер. Пожалуйста, вернись ко мне».

Кейт выронила записку, подошла к окну, вгляделась в густые сумерки и увидела… его. Высокий широкоплечий человек стоял перед костром со сложенными на груди руками и ждал.

Генри наклонилась, чтобы поднять листок с ковра, но Кейт в комнате уже не было. Та бегом спустилась по лестнице, промчалась к парадному крыльцу и перелетела через улицу. Остановилась возле невысокой железной изгороди и вцепилась в холодный металл.

— Гейбриел!

— Привет, дорогая, — отозвался он, не двигаясь с места. — Пришла меня спасти?

— Что ты делаешь? Зачем здесь этот костер?

— Ты бросила меня также вероломно, как Эней бросил Дидону, — невозмутимо пояснил принц. — Вот я и решил привлечь твое внимание.

— Но я тебя не бросала. Мы не могли быть вместе. Тебе нужно было…

— Ты меня бросила.

Утверждение звучало по-мужски упрямо и глупо, а потому Кейт задала единственный по-настоящему важный вопрос:

— Ты все еще помолвлен? Или уже женат?

— Нет. Свободен.

Она бегом бросилась к калитке, но подумала, что реагирует точно так же, как Фредди на кусочек сыра, и остановилась. Сделала еще несколько шагов, посмотрела в лицо Гейбриелу и… снова побежала. И он тоже побежал навстречу.

— Боже, как же отчаянно я скучал! — пробормотал принц и нашел губами ее губы. От него пахло дровами, костром, зимой.

Время шло своим чередом, а они все стояли молча, крепко обнявшись, и целовались за все пропущенные дни. Сорок один день: дневные поцелуи, ночные поцелуи, утренние поцелуи, поцелуи на завтрак, ленч, обед и ужин.

— Люблю тебя, — наконец произнес Гейбриел, отстранившись.

Кейт чувствовала, как распухли губы, но остановиться не могла. Руки поднялись по широким плечам, утонули в густых волосах.

— Я тоже, — прошептала она. — Я тоже.

Он отступил на пару шагов и опустился на одно колено.

— Мисс Кэтрин Долтри, не окажете ли честь стать моей женой?

Кейт смутно сознавала, что неподалеку собираются люди. Генри вышла из дома и остановилась у входа в парк, а вслед за ней потянулись и слуги. Прохожие с любопытством замедляли шаг. Казалось, весь Лондон заинтересовался необычной сценой. В толпе раздавались негромкие звуки, похожие на приглушенный смех.