Ночь подарков и желаний
Шрифт:
– Но если бы вошла секретарша? Уборщица? – в ужасе воскликнула я.
– Истомин всегда сам открывал дверь. Он не терпел посторонних у себя в кабинете. Уборщица убирала только при нем. Секретарша тоже заходила только при нем.
– Но как же тогда установили бомбу?
– Это так и осталось тайной. Но теперь ведь такие специалисты есть – закачаешься. И вообще не удалось определить, что это было за устройство. То есть реагировало ли оно на открывающуюся дверь или им управляли дистанционно, через окно, например. Из соседнего дома можно было увидеть, что Истомин преодолел приемную и открыл дверь в кабинет.
– До кухни не дошло, – задумчиво произнесла я. – А выяснили, кто в предыдущий день заходил к Истомину в кабинет? Ведь кто-то же заходил, даже если он и не любил лишних людей?
– Да полно народу там было! И наши с фабрики, и партнеры… Но вроде ни у кого не было повода с ним разделываться. Он сам даже подумывал, не предупреждение ли это.
– Если предупреждение, то должен быть повод, – заметила я.
– Фабрику хотели купить немцы, но они такими методами не действуют.
Я кивнула. Про немцев я слышала. И они вроде бы по весне появлялись, а потом это дело заглохло. Больше на фабрику никто не претендовал.
– Истомин сам не понимал, почему на него покушались, – продолжал Костик. – Терялся в догадках, с моим отцом это долго обсуждал. Даже частных детективов нанимал. Они ничего не смогли выяснить.
– И никаких звонков, писем?..
– Ничего, – покачал головой Костик. – Совсем ничего.
– Костя… Ты меня прости, пожалуйста, но у нас случайно…
– Не изготовляются наркотики? – закончил за меня фразу гость и улыбнулся. – Нет, Тоня. Этого у нас нет. Я сам у отца в свое время спрашивал. Он ответил: нет смысла рисковать, лекарства сами по себе дают очень хорошую прибыль. Пусть меньше, но спокойней и надежнее. И мой отец, и Истомин придерживались этого мнения. Им, знаешь ли, обоим одной ходки хватило на всю оставшуюся жизнь.
О том, как познакомились Истомин и отец Костика, я хорошо знала. Петр Петрович, начальник склада, в свое время оказался на зоне за хищение государственной собственности в особо крупных размерах. Но отец Костика был предусмотрительным человеком, и основная часть имущества была у него записана на собственную мать и мать Костика, поэтому оно не было конфисковано. Законная жена с ним развелась, пока он находился в местах не столь отдаленных, и с двумя законными детьми видеться ему больше не позволяла. На зону на свидания ездила мать Костика. Правда, регистрироваться он с ней так и не стал. Теперь имущество было записано частично на мать Костика, а частично на самого Костика.
Истомин же попал на ту же зону за хулиганку. Он был химиком по призванию, на спор изготовил бомбу и вместе с другими молодыми парнями взорвал на школьном стадионе. Рядом со стадионом находился жилой дом, в котором вылетели почти все стекла.
Несмотря на приличную разницу в возрасте – пятнадцать лет, Истомин с Петром Петровичем сдружились, или правильнее будет сказать, нашли общий язык. Они оба были начитанными людьми и интересовались историей. В тюрьмах и колониях такие люди очень ценятся, в особенности если
Потом они уже встретились на свободе, на пару прикупили фабрику, организовали производство, расширили – и работали до сегодняшнего дня.
– Но может, кто-то хотел заставить Истомина производить наркотики? – спросила я.
Костик рассмеялся.
– Зачем? И без него желающих хватит, которых и заставлять не надо. И для их производства ведь не нужна фабрика. Какого-нибудь подвала вполне хватит, комнаты, сарая. Нет, Тоня, об этом даже говорить не стоит. Истомин не занимался наркотиками, и это ему никто не предлагал.
– А откуда взялся изначальный капитал? – задала я вопрос, который не решалась задать Костику никогда раньше. – Они же раскрутили такой бизнес! Не с пустого же места!
– Тоня, в России не принято задавать вопрос про изначальный капитал, – улыбнулся Костик, потом стал серьезным. – Если честно, я не знаю. Я никогда не спрашивал у отца. Но у него точно были деньги. Еще со времен работы в советской торговле. Мать говорила, что все для него сохранила.
– Про твоего отца мне более или менее понятно. Но у Истомина откуда? Он-то на зону отправился совсем мальчишкой. Не там же он заработал! Они когда фабрику купили? Через какое время после освобождения?
– Год. Полтора. Истомин раньше вышел. У него же срок был меньше. Он и сел позже, и вышел раньше. И его, кажется, за хорошее поведение раньше срока освободили. Я точно не помню. Надо будет у отца спросить.
– Значит, на чем-то он деньги сделал, – пришла к выводу я.
– В России много способов быстро сделать большие деньги.
Я спросила про второе покушение.
Костик рассказал, что тогда Истомину тоже поразительно повезло. Он шел на стоянку к машине, и у него вдруг развязался шнурок. Только он нагнулся, чтобы его завязать, как над головой просвистела пуля. Истомин мгновенно юркнул за ближайшую машину, но больше выстрелов не прозвучало. Место, с которого стреляли, потом нашли, но там, конечно, уже не было никакого киллера. Оружие он тоже не бросил.
Опять встал вопрос: хотели убить или припугнуть? И опять была не известна причина и не известен заказчик.
Мы помолчали. Я совершенно не представляла, чем и как живет наш генеральный директор, то есть жил. Но если дело не в бизнесе, значит… шерше ля фам?
– Костя, а его жена? И другие женщины? С кем он жил-то?
Гость только усмехнулся.
– Анжелка уже… пятая по счету. На моей памяти. Очередная модель. Они как чуть старше становятся, так Истомин их и меняет. То есть менял.
– А эта самая Анжелка не могла заказать? – спросила я.
– Исключено. Что она получает в случае его смерти? Ей он был нужен живой.
– А у Истомина, кроме фабрики, еще что-то есть?
– Вроде да. Надо будет у отца уточнить. Ты же знаешь, Тоня, что меня, кроме компьютеров, мало что интересует.
Я улыбнулась. Дела руководителей предприятия для нас обоих были высшими сферами. Нас они никогда раньше не касались. Но теперь…
И вообще, что Истомин делал в моем дворе у помойки?! Он что, другого места найти не мог, чтобы машину поставить?