Ночь полной луны
Шрифт:
– Он здесь совсем не при чем, - я поспешила защитить его от несправедливых нападок.
Дэвид стойко молчал, исполняя мою просьбу не вмешиваться.
– Мама, нам с тобой надо поговорить.
– Давно пора! Мы слишком долго это откладывали.
Я обернулась к Дэвиду.
– Ты не мог бы... побыть немного в моей комнате, - мне хотелось остаться с мамой наедине.
Он с сомнением посмотрел на меня, потом его взгляд обратился на маму. Та только фыркнула в ответ, ее, несомненно, раздражало, что посторонний мужчина разгуливает
Мы остались одни. Я собиралась с мыслями, чтобы начать разговор, но она опередила меня.
– Саша, ну почему ты все делаешь мне наперекор?
– с упреком спросила она.
– Что ты имеешь в виду?
– насторожилась я.
– Ты сама знаешь, - она многозначительно указала в сторону коридора.
– Я люблю Дэвида, - твердо сказала я, бесстрашно глядя ей прямо в глаза, - и теперь я всегда буду с ним. Прости, но тебе придется с этим смириться.
Я приготовилась дать отпор любым ее возражениям. Мама смотрела на меня с испугом, кажется, она поняла, что мои чувства серьезны. Намного серьезней, чем все то, что было со мной прежде.
– Ты стала совсем взрослой, - грустно проговорила она.
– Когда-то это должно было случиться.
– Да, должно, - подтвердила она.
– Но ты так давно ничего мне не рассказывала.
Мама отодвинула табурет, и села за стол рядом со мной. Машинально я взяла в руки чайник и налила кипяток в две чашки. Разговор предстоял долгий. Вечерний чай всегда был в нашей семье добрым ритуалом, и теперь я хваталась за него, как за спасательный круг, пытаясь вернуть былую атмосферу доверия и понимания.
– Прости, - я рассеянно провела рукой по своим волосам, подбирая нужные слова, - я действительно многое скрывала от тебя. Слишком многое...
Я заметила, как мамины руки напряглись. Мое многообещающее вступление не на шутку встревожило ее.
– Что случилось?!
Этот вопрос заставил меня задуматься. Что случилось? Я даже не знала, с чего начать? Столько всего случилось.
– Дэвид не такой как мы все...
– я начала с главного, - он... летучий голландец.
Мама с сомнением посмотрела на меня, наверно, ей начинало казаться, что у меня просто 'поехала крыша'. То-то еще будет впереди.
– Кто такой летучий голландец?
– Понимаешь, ... есть люди, которые, умирая, снова рождаются в новом облике и продолжают жить. Они ничего не забывают, они другие. Поэтому их глаза так отличаются от наших, и именно поэтому ты сразу поняла, что с ним что-то не так.
Мама лишилась дара речи, а я поспешила этим воспользоваться, чтобы рассказать ей обо всем, что со мной произошло за эти несколько недель. Очень трудно было найти слова, чтобы объяснить ей, как устроен наш мир на самом деле: Хранители, другие реальности, Эридан - со стороны это казалось полным бредом. Для любого, но не для меня! И я продолжала говорить ей об Аресе, о камне,
Прошло больше часа, когда я, наконец, замолчала, вопросительно глядя на маму. Все это время она не произнесла ни единого слова, а чай в чашке так и остался не тронутым. Словно каменная статуя, сидела она посреди кухни, и на ее лице застыло выражение отстраненности.
– Пойми, после всего, что со мной случилось, я просто не могу быть такой же, как раньше. Я не хотела этого, но теперь уже ничего нельзя изменить!
Мама молча поднесла кружку к губам и хлебнула ледяной чай. Я с замиранием сердца ждала ее ответа, поверит ли она, поймет ли все то, что мне так хотелось ей рассказать? Наконец, она поставила чай на стол и произнесла:
– Саша, зачем придумывать всю эту чушь, чтобы просто объяснить свою увлеченность Дэвидом?
В ее голосе сквозила обида и разочарование. Мне захотелось кричать, чтобы пробить эту глухую стену непонимания, которая выросла между нами, но в глубине души я всегда знала, что это было просто бесполезно.
– Скажи, что все это просто шутка, - вяло проговорила мама.
– Да, я тебя разыграла, - ответила я и заметила, как она с облегчением вздохнула.
Мне стало грустно, мама перестала быть для меня тем человеком, которому я могла бы доверить свои самые сокровенные тайны. Кажется, именно сегодня детство покинуло меня навсегда.
Я грустно вздохнула, теперь осталось сказать самое главное.
– Мама, у меня с Дэвидом все очень серьезно. Ты должна понять меня. Я хочу быть с ним всегда, где бы он ни был, и скоро мне придется уехать.
Она побелела.
– Как... уехать?
– ее голос сорвался.
Мое сердце сжалось.
– Мама, я уже взрослая.
– Тебе всего девятнадцать...
– она ошарашено развела руками.
– Это не так уж и мало, - возразила я.
– Ты опять забываешь, что сама в этом возрасте уже была замужем.
– Но ты знакома с ним не больше месяца!
– Это не важно.
Уверенность снова вернулась ко мне, этот вопрос был решен для меня раз и навсегда. Мама как-то сразу осунулась, на ее щеках пролегли складки. Я снова почувствовала себя убийцей, как и тогда с Алексом. Теперь я убивала ее.
– Мама, прости, - я встала и обняла ее обеими руками, - я знаю, что делаю тебе больно, но я не могу поступить по-другому. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь меня.
Она горько покачала головой.
– Я никогда не пойму...
Мне вдруг захотелось, чтобы всего этого не было. Захотелось сказать маме, что я навсегда останусь с ней рядом, и не буду больше огорчать ее своими безумными рассказами о летучих голландцах и Хранителях. Но всего того, что случилось, уже невозможно было перечеркнуть, и главное - Дэвид теперь был моей жизнью. Я подняла глаза, он стоял в дверях, глядя, как по моим щеках медленно текут слезы. Мама тоже заметила его.