Ночь поющих птиц
Шрифт:
— Я тебя ненавижу! — объявила Анжела. — Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы выйти за тебя замуж!.. Ума не приложу, почему я не сбежала из школы и от бабушки, чтобы избавиться от всего этого! Не хочу сказать, что собиралась за кого-то замуж, но быть вынужденной выйти за тебя!
Фелипе смотрел на нее сверху вниз, и его лицо превратилось в маску ледяного отвращения.
— По-моему, вы забываетесь, сеньорита, — заметил он тоном, вполне соответствующим выражению лица. — Или на тебя уже начало действовать солнце.
— К-к-к черту солнце! — Анжела еще ни разу в жизни не выругалась вслух, хотя ее подруга в Швейцарии
Ее глаза сверкали, как огромные голубые звезды, нижняя губа дрожала. Фелипе оторопело смотрел на девушку. Больше всего его ошеломила ее бледность. Анжела была такой белой, словно вот-вот упадет в обморок. Вдруг ее лицо исказилось. Она закрыла его руками и, к собственному ужасу, разрыдалась.
— О, какой кошмар, — всхлипывала она. — Что подумает твой дядя?
Фелипе взял ее за плечи и усадил на белую скамейку, стоявшую в самом затененном месте извилистой тропинки; потом подошел к пруду, намочил в нем носовой платок, отжал и отнес Анжеле. Он сел рядом с ней на скамейку и спокойно сказал:
— Промокни вот этим лицо! Перестань, как младенец, плакать из-за какой-то ерунды. Потом пороешься в своей сумочке, найдешь там косметику и, прежде чем мы вернемся в дом, постараешься как можно лучше убрать с лица все следы этой выходки. Если ты придешь обратно в слезах, я никогда не прощу тебя. И учти, если я говорю «никогда», значит, так оно и будет!
Анжела еще с минуту прерывисто всхлипывала, а потом, еле переводя дыхание, стала извиняться:
— Мне так жаль, Фелипе!
— Да уж надеюсь!
— Я… я и сама не знаю, что на меня нашло!
— Разве? — Казалось, эти слова его позабавили.
— Нет. Насколько… насколько я помню, я никогда не устраивала подобных сцен на людях…
— Поскольку других зрителей тут нет, можешь считать, что я не отношу себя к этим «людям»!
Она посмотрела на него и вдруг нервно рассмеялась:
— А у тебя есть чувство юмора.
— Как, очевидно, и у тебя. Только не выпускай его из-под контроля. Мне бы не хотелось отвесить тебе пощечину.
Анжела испуганно уставилась на него:
— Ты… ты же не станешь…
— Нет. Это может оставить след, который привлечет внимание заботливого дяди, и в результате на мою голову падет гнев твоей бабушки.
— О, мне бы совсем не хотелось, чтобы обо всем этом узнала бабушка…
— Тогда как следует припудри лицо!
Анжела лихорадочно заработала пуховкой, поглядывая на себя в маленькое зеркальце. Пудра делала чудеса, но на щеках девушки все еще горели красные пятна, а глаза оставались на мокром месте. Каждый вздох звучал так, словно она пыталась подавить очередные рыдания. Минуту или две молча понаблюдав за ней, Фелипе отобрал у нее пудреницу и положил обратно в сумочку, сумочку опустил на скамейку между ними, потом протянул руку и почти грубо прижал Анжелу к себе.
— Сойдет, — сказал он, — но
Он повернулся на скамейке так, чтобы лучше видеть Анжелу. Она, сама не зная почему, покраснела. Фелипе взял ее двумя пальцами за подбородок; ей было немного больно, но Анжела даже не поморщилась. Он криво улыбнулся, погладил ее другой рукой по щеке, а потом заговорил, и от его слов она покраснела еще больше.
— Знаешь, детка, у тебя определенно привлекательное лицо! Ты не больше похожа на испанку, чем Кармелита, но есть что-то… — Он склонился ближе и внимательнее вгляделся в нее. — Да, есть в тебе и что-то не совсем английское! Хотя у тебя и голубые глаза, они напоминают мне донью Миранду. И потом, я не уверен, что у твоего отца был такой же взрывной характер — словно у тебя внутри притаился маленький, но мощный вулкан. — Он снова откинулся на спинку скамейки и посмотрел на Анжелу долгим, внимательным взглядом. — Querida, — наконец произнес Фелипе, — как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером я отвез тебя куда-нибудь поужинать?
— Ты хочешь сказать, если мы все поедем куда-нибудь ужинать?
— Ничего подобного. Мои гости могут один вечер поразвлекаться сами, и, думаю, твоей бабушке вполне можно доверить присмотр за ними в мое отсутствие. Она неподражаема в роли хозяйки… Думаю, и ты вскоре будешь такой. Нет, мне кажется, нам с тобой надо постараться получше узнать друг друга прежде, чем мы будем вынуждены познакомиться друг с другом как муж и жена.
Анжела ухватилась за застежку сумочки и нервно теребила ее, глядя на Фелипе так, будто ей не верилось, что он говорит серьезно. Казалось, его слова — особенно последние — смутили ее. Девушка опустила глаза, позволив ему насладиться зрелищем ее роскошных, длинных ресниц.
— А… а как же миссис Раддок? — тихо спросила она. — Я хочу сказать, вдруг она подумает, что ты ею пренебрегаешь?
— Из-за того, что я уделяю некоторое внимание моей будущей жене? Не будь смешной, детка, — ответил Фелипе.
— Но она — особая гостья, и сегодня утром мне показалось, что ты… ты относишься к ней не как ко всем остальным.
— И это одна из причин, по которой ты устроила мне эту маленькую сцену? Нет, Анжела, дорогая моя, ты должна понять, что для меня существует только мое мнение и иногда даже я сам не совсем понимаю, почему делаю те или другие, вещи. Может быть, я заранее считал этот визит скучным и был готов к тому, что дядя выскажет одобрение в твой адрес. Едва ли он мог поступить иначе, поскольку у тебя есть все, что только можно хотеть от будущей жены, — внешность, молодость, происхождение, великолепное приданое. Если бы я представил ему в качестве невесты Кармелиту, вот тогда он посмотрел бы на меня с большим неодобрением. И боюсь, ему было бы очень непросто вести себя с ней любезно. Даже как с моей гостьей он обращается с ней с величайшей осторожностью.