Ночь Пса
Шрифт:
Знаете, лучше всего свезите ее на нашу явочную квартиру – ту, что от Следственного Управления. Сейчас там сам собой получился этакий импровизированный штаб – Гостев и его люди держат связь между нами,контрразведкой и все такое... Так что без присмотра мисс там не останется... Кстати, вот что от них поступило – на ваш почтовый ящик. – Роше пожал плечами, протягивая Киму распечатку. – Женский голос. Говорит, что ваш человек остался без связи. И – некий адрес плюс нечто непонятное про Тартар...
Ким пробежал распечатку глазами и вернул ее Роше.
– Не хочется впутывать в дело одного
– Как только станет понятно какой ход делать... – вздохнул Роше. Мы с чертовыми мафиози морочим друг другу голову и подставляем под пули себя и людей, а Гость гуляет сам по себе...
– Вы действовали энергично, – сказал Ким, открывая перед Энни дверцу кара. – Но не стоило вам так рисковать... Ведь я же сказал вам...
– Я не знаю венгерского, – угрюмо прервала его Энни. – поэтому не могла выполнить ваши... инструкции...
– Вообще-то, это был китайский, – осторожно возразил Ким, садясь за руль.
– Китайский? – искренне поразилась Энни.
Ржавая Пойма надвинулась на них словно обитель древних чудищ.
Чудищ, злобно затаившихся в глубинах обрушенных доков и во тьме полуразрушенных эллингов. Чудищ, так состарившихся, что лишь их голоса сохранили свою силу и окликали друг друга – эхом скрежета металлических листов, качаемых ночным ветром, скрипом ржавых сочленений доживающих свой век ржавых монстров, побеспокоенных неровным течением вод: гаммой потусторонних шумов и гулов, идущих из дряхлой утробы прошлого. Оркестр Дьявола потихоньку настраивал свои диковинные инструменты в этом забытом Богом уголке успевшего состариться Мира, и двое, примостившиеся в утлой лодченке посреди полной мертвыми звуками, пропитанной запахами тлена и ржавеющего металла тьмы, были на этой репетиции совсем незванными гостями...
Исковерканные временем утесы портовых сооружений вконец заслонили небо. Лодка второй или третий раз ткнулась в незримое препятствие, чуть не перевернувшись при этом.
Адельберто тихо включил УФ-светильничек и стал осторожно мазать лучом по нависшим над ними, изъеденным плесенью стенам доков и шлюзов.
Из темноты стали являться тлеющие призрачным огнем люминесценции непотребные пятна и разводы. Наконец, в одном из этих призраков, Адельберто узнал нарисованный когда-то, давным-давно им самим знак и уже более уверенно стал направлять движение лодчонки. Тор заинтересовался этим процессом, неслышно, легким движением сменил позу и стал помогать Мепистоппелю, отталкиваясь длинной, сильной рукой от влажного бетона стен.
Адельберто нащупал в месте, помеченном знаком, светящимся в ультрафиолете, пролегающий под водой осклизлый трос и, перебирая его, стал подтягивать лодку по одному ему известному фарватеру. То и дело ему и Тору приходилось перетаскивать плоскодонку через железобетонные рифы, перекрывшие обмелевшее по летнему времени русло. Вымокли оба основательно, а ночной ветер стал студеным.
Дальше пришлось лезть под жутковатые своды немногим, верно, известного подземного дока. Тут Мепистоппель уже не таясь врубил ручной прожектор.
Он чутко вслушивался в сырую тьму, медленно, словно дегустируя, вдыхал ее. Он уверенно чувствовал себя здесь.
Порой, даже, короткими точными движениями направлял Мепистоппеля, не давая ему ступить в плохие места. Это было тенью е г о мира: Ржавая Пойма...
А для Адельберто она была страшным лесом заколдованных пещер и дьявольских ловушек. Лесом, населенным духами непонятного зла.
Колдунами и ведьмами. Чудищами... Впрочем, одно такое чудище он собирался сам призвать из бездны небытия – вот прямо сейчас...
– Так куда же везете меня? – спросила Энни беспечно высовывая руку из окна петляющего по переулкам Старого города Полюса и ловя в ладонь капли вновь начинающегося дождя. – Надеюсь не в карцер? И не к хирургу – для производства пластической операции?
Бог его ведает почему, эта немудрящая шутка сбила с Кима все желание сурово отчитывать легкомысленную журналистку подставившую себя и его под ствол пистолета и под приятную перспективу испариться в пламени плазменного заряда.
– Нет, хирургу я вас не отдам даже по приговору трибунала,
– Ким скосился на тонкий профиль Энни. – Я всегда был против порчи предметов искусства. Вас явно рисовали с храмовых фресок
– я такие видел на Желтых Лунах... А вот в карцер я бы вас запер с радостью – хоть на сутки можно бы было вздохнуть спокойно. Но ордера на ваш арест не даст сейчас даже Верховный прокурор. Никто не хочет ссориться с прессой.
Так что я везу вас просто на нашу явочную квартиру – там вам не будет одиноко: всегда есть дежурный...
– B много-много картофельных чипсов... – вздохнула Энни. ам никто не говорил, Агент, что вы не умеете делать комплименты? Но вы не огорчайтесь – у местных государственных мужей с этим делом еще хуже... Кстати о Желтых Лунах – вы уже второй раз о них поминаете – вы действительно долго были там? И, если не секрет – давно?
– Я там просидел в общей сложности пол-года. А дело было в период открытия нашего там Посольства...
Он кашлянул, подбодрив себя таким образом, и добавил:
– Что касается комплиментов – постараюсь исправиться. Нет времени учиться у мастеров – разьезды, перелеты... А насчет фресок – это я серьезно – очень похоже...
Он глянул наружу и грустно улыбнулся дождю.
Вряд ли им с Энни отпущено много времени на то, чтобы отвешивать друг другу комплементы. Уже через несколько дней фотонные движки лайнеров дальнего следования унесут их в другие Миры – каждого в свой...
Я жертва своих дурацких мальчишеских амбиций, – подумал он. – Бойскаутских мечтаний... Вот и сбылась мечта идиота: и вместо того, чтобы бродить сейчас с удивительно понравившейся ему девушкой по таким колоритным закоулкам Старого Города, под тихо накрапывающим, еле заметным дождем середины ночи, вместо того, чтобы сидеть с ней в уютном кафе на Святошных Полях за беседой о тех же, скажем фресках с Желтых Лун, он везет ее на прокуренную, но хорошо, правда, охраняемую явочную квартиру и, кстати, рискует не довезти, если будет вот так отвлекаться на посторонние мысли.