Ночь скорпиона
Шрифт:
— Перед тем как наша земля ушла под воду, Энки собрал ее гнев и ее страдание, чтобы привлечь разрушительную силу Великой Богини. Не становись у него на пути, иначе погибнешь!
— Я победил не в одной битве, которую считали заранее проигранной, и не прочь попытаться еще разок!
— Ты не понимаешь, ты…
— Нет, Гильгамеш, я все прекрасно понимаю. И мне осталось узнать только одно: что собой представляет этот вредоносный талисман.
— Я не имею права о нем говорить.
— Неужели ты сам его
На лице художника отразилось страдание.
— Энки заставил меня его сделать. И когда я закончил, у меня так горели руки, что я боялся навсегда их лишиться!
— Что именно ты сделал, Гильгамеш?
— Я должен сохранить верность Энки. Мое признание не спасет твой народ от ужасной гибели. Вы все заболеете, ваша кровь застынет в жилах. Я рассказал тебе достаточно, чтобы остаться в живых, ты так не думаешь?
— Я не думаю, что ты можешь диктовать мне условия.
— Но я больше ничего не могу тебе рассказать!
— Мне жаль, Гильгамеш. — Скорпион нахмурился.
— Ты… Ты будешь меня пытать?
— Я? Нет. Я отдам тебя в руки мастеру этого дела.
Скорпион подозвал к себе Старика, который недавно проснулся после хорошей попойки, и вручил ему острый нож.
— Нарежь из кожи пленника ремней! — приказал он.
— Ты шутишь?
— Я похож на шутника?
— Нарезать ремней?
— И очень тонких.
— Что он должен рассказать? — спросил Старик.
— Ничего. Он отказывается говорить, значит, будет наказан. И не торопись.
— Грязная работенка!
— Вдвое больше вина и три дня безделья!
Старик почесал подбородок.
— Ну, тогда я буду стараться!
Скорпион медленно пошел прочь, а Старик уставился на кремневое лезвие ножа.
— Вернись, прошу тебя! — вскричал Гильгамеш.
Скорпион продолжал идти.
— Так ты расскажешь?
— Ты узнаешь правду!
Скорпион подошел к шумеру.
— Иди спать, Старик!
— А как же моя награда?
— Ты ее получишь.
По щекам Гильгамеша потекли слезы. Он понимал, что, раскрыв эту тайну, навсегда отдалится от спасителя своего народа.
— Я вылепил вазу, в которую Энки собрал гнев и злую силу Великой Богини. На ней изображено лицо со страшным перекошенным ртом и полными ненависти глазами — лживое злое лицо, забыть которое нельзя! Генерал собирался поставить эту вазу в одну из усыпальниц Нехена, чтобы она излучала смерть и наводила порчу, которая должна поразить любого врага шумеров.
Гильгамеш замолчал.
— На этот раз я сказал тебе всю правду. Ты оставишь меня в живых?
Скорпион снова связал художнику руки.
54
«И как только я мог забыть про Абидос?» — думал Лев, ведя своих уцелевших соплеменников к землям Шакала. Эта изнурительная война увела его так далеко от истинного
Он, Лев, все сделал правильно. Рожденный повелевать, он просто обязан был избавиться от соперников — безрассудного Орикса, чересчур осмотрительной Слонихи и дипломатичной Газели. Эти слепцы недооценивали его и пеклись о сохранении мира, что было выгодно Быку, от клана которого теперь почти ничего не осталось. Заручившись поддержкой Крокодила и поверив предводителям чибисов, Лев решил, что его время пришло.
И цель была так близка… Если бы не вторжение шумеров! Но это всего лишь стечение обстоятельств! Если бы у глав кланов хватило ума отдать бразды правления Льву по доброй воле… Война кланов началась из-за их глупости, за которую сами же они и поплатились жизнью.
Теперь, когда Крокодил бежал с поля битвы, Лев стал хозяином положения. Шумеры? Эти завоеватели долго не продержатся. Чибисы? Трусы, которые позволят уничтожить себя, даже не взяв в руки оружия.
На подходах к Абидосу львицы покинули Льва и его солдат.
— Повелитель, наши солдаты страдают от усталости, жары и укусов насекомых. Они совсем выбились из сил.
— Сделаем остановку. И пошли вперед разведчиков!
Измученные пехотинцы Льва вдоволь напились и легли спать. Когда наступила ночь, вернулись двое разведчиков.
Они доложили, что защитников вокруг города не видно. Только стая шакалов охраняет главное святилище, из которого исходит мягкий зеленовато-голубой свет.
Лев выпрямился во весь рост.
— Я пойду в Абидос один и завтра принесу огонь, который сделает нас непобедимыми.
— Мой господин, не опасно ли это?
— Не бойся. Абидос будет принадлежать нам.
Преисполненный решимости, Лев направился к священному городу. На небе сияла полная луна. Шакалы, почуяв его присутствие, скучились перед входом в главное святилище.
— Разве вы не узнали меня? Ваш повелитель ушел навсегда, и теперь я новый хозяин этой земли. Подчинитесь мне, и никто не причинит вам вреда!
Шакалы-стражи, обычно бесстрашные и не пасующие ни перед каким противником, расступились, давая Льву пройти. Предчувствие не обмануло его: двери храма открылись перед ним, и теперь оставалось лишь завладеть таинственным ларцом.
Он вошел в храм и пересек полосу зеленовато-голубого света, за которой царила темнота.
Когда глаза Льва к ней привыкли, он осознал, что в помещении пусто. Где же Шакал спрятал ларец?