Ночь со звездой гламура
Шрифт:
Поскольку следующим вечером Альберт вместе с Жанной в интересах журнала должны были непременно посетить какую-то светскую тусовку, Руслан решил и приступить к атаке на Кондрашову. Он занял позицию в скверике, недалеко от ее дома и здания станции метро, из которой она обычно выходила, когда возвращалась с работы. Он пошел навстречу Лене, нацелившись ей в лицо фотообъективом. Щелкнув почти перед самым ее носом, он, извинившись за беспокойство, широко улыбнулся и спросил:
– Не хотите посмотреть на свою фотографию?
Она без всякой улыбки отрицательно покачала головой и попыталась его обойти, но не тут-то было. Руслан повернул
– И все же посмотрите! Вы безумно фотогеничны!
– Ну и что? – спросила она, равнодушно оглядев свою фотографию.
– Как это что?! Это же замечательно! – еще шире улыбнулся он. – Разрешите представиться: Руслан Доренских – штатный фотограф женского журнала «Наташа»! – И он сунул ей в нос свое удостоверение, в котором было четко обозначено, какой журнал он представлял. На всякий случай Руслан профессионально закрыл пальцем название «Ягуар», хотя уже видел, что Лена ни за что не станет вчитываться в его «ксиву».
– Послушайте, господин штатный фотограф, – уже более приветливо отозвалась Лена и наконец тоже улыбнулась. – Меня совершенно не интересуют женские журналы, так что разрешите пройти!
– Подождите! – не сдавался Руслан. – Честное слово, редко удается вот так сразу найти подходящую модель! Уж поверьте специалисту!
– Да что вы от меня хотите-то?
– Я хочу пригласить вас в свою студию.
– Для чего? – спросила Лена и посмотрела на него с большим подозрением.
– Не для того, о чем вы подумали, – рассмеялся Руслан.
– Откуда вы знаете, о чем я подумала? – усмехнулась она.
– Вообще-то, это неважно, – махнул рукой Доренских. – На самом деле я приглашаю вас в студию, чтобы сделать портрет для обложки журнала. Представьте: ваше прекрасное лицо будет радовать прохожих, глядючи на них из каждого киоска свежей прессы.
– Меня это совершенно не привлекает. Так что извините.
Лена все же обошла Руслана сбоку и направилась в сторону собственного дома. Фотограф совершенно не огорчился. Он и подозревал, что первая реакция Кондрашовой будет именно такой. Это пятнадцатилетние девчонки горазды сниматься где угодно и в каком угодно виде, лишь бы попасть в самый дешевенький журнальчик.
Доренских догнал Лену и, еще раз извинившись, сунул ей в руку свою визитку, в которой не упоминался мужской журнал «Ягуар».
– На всякий случай, – сказал он ей в спину. – Может быть, передумаете.
Лена даже не обернулась, что тоже было Русланом заранее просчитано, а потому не огорчило.
Еще через несколько дней, когда Соколовский опять был здорово занят делами «Ягуара», Руслан снова поймал Лену возле того же самого скверика у станции метро.
– Это опять вы? – удивилась Кондрашова.
Она его узнала, что было хорошим признаком.
– Да, – кивнул он. – И, как видите, без камеры.
– А что так? Выгнали из «Наташи»?
Руслан отметил, что она запомнила даже название журнала, которое он в прошлый раз выдумал на ходу.
– Нет. Я хороший фотограф. Не взял камеру, чтобы вы не подумали, что я с ее помощью хочу вас заманить в темный подвал и там изнасиловать в особо изощренной форме.
– А чего же вы хотите на этот раз?
– На этот раз я хочу вас пригласить на свою фотовыставку, которая проходит в холле одного из бывших домов культуры на Петроградской стороне. Там довольно много народу, а потому насиловать будет проблематично.
Лена остановилась
– Но почему именно я?
Руслан с хорошо разыгранным смущением улыбнулся и спросил в ответ:
– Разве трудно догадаться?
Она пожала плечами.
– Да все вы понимаете… – Доренских улыбнулся лишь уголками губ. Прямо Мона Лиза в мужском варианте. – Причина стара как мир. Вы понравились мне, и я придумываю поводы, по которым мы могли бы встретиться еще раз.
Лицо Кондрашовой приняло жесткое выражение. Она посмотрела вниз, на кончики своих сапог, потом в сторону, потом перевесила сумку с одного плеча на другое и сказала:
– Хорошо. Говорите адрес ДК. Я приеду.
– Когда?
– Меня бы устроило завтра.
Руслан совершенно искренне обрадовался:
– Отлично! Я могу за вами заехать!
– Нет! Ждите у входа, – отрезала она.
– Как скажете, – согласился Доренских и подал ей пригласительный билет на свою персональную выставку, которая действительно проходила на Петроградской стороне и даже имела некоторый успех у питерской публики.
– Вы обрабатывали снимки на компьютере? – спросила Лена, показав на фотографию Исаакиевского собора, которую Руслан сделал через довольно грязное и мокрое от дождя стекло городского автобуса.
– Нет. На этой стене необработанные фотографии. Некоторые сняты особым способом, другие – специальными объективами. Но компьютерной обработкой я тоже иногда пользуюсь. – И он провел ее к другой стене, на которой висели фотографии детей.
Лена остановилась возле фотографии четырехлетней дочки приятеля Руслана. Он сфотографировал Танюшку, когда та сидела на диване, расширив глаза от ужаса, наблюдая за какими-то жуткими тварями на телеэкране. Длинные, но кажущиеся невесомыми волосы девочки были спутаны, ручки сжимали кончик простенького домашнего платьишка. После определенных манипуляций с фотографией в «Photoshop» девочка получилась сидящей в серединке ромашки и казалась настоящей сказочной Дюймовочкой, напуганной огромностью и непостижимостью мира, расстилающегося за пределами венчика цветка. Руслану тоже нравилась эта фотография, и ему было приятно, что Лена остановилась как раз напротив нее.
– Ваша дочь? – спросила она.
– Я не женат, – ответил он, поскольку представился повод сразу отмести ее подозрения на предмет того, что он собирается изменять с ней жене. Для таких, как Лена, это важно.
– И никогда не были?
– Был, – с удовольствием ответил он. Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Она уже задает ему вопросы, и не абы какие, а единственно нужные. – Но вспоминать об этом я не хочу.
За поворотом стены холла висели ню. Руслан напрягся. Если ей эти фотографии не понравятся, то считай, дело проиграно. Лена резко остановилась возле первой же. Возле Жанны. Правда, никто и никогда не догадался бы, что это был снимок главного редактора журнала «Ягуар». Лицо Жанны Олеговны Успенской было изящно задрапировано прозрачным тюлем. Женщина лежала на снежно-белой простыне среди небрежно разбросанных мелких веточек гипсофилы. Белые цветы на белой ткани. Руслану казалось, что это очень изысканно. Соцветия с крошечными белыми венчиками закрывали самые интимные места тела Жанны. Казалось, что некоторые вот-вот сорвутся с ослепительно блистающей груди или скатятся с ноги, и хотелось даже подставить под цветки ладонь.