Ночь Томаса
Шрифт:
Из нартекса куда-то вели и две другие двери, но, насколько я помнил внешний вид церкви, через левую я мог попасть только на колокольню, которая являла собой вертикальный тупик.
Обернувшись, я увидел, что чиф Хосс Шэкетт уже открыл калитку в ограждении и, хромая, выходит из алтарной части в центральный проход. Выглядел он как капитан Ахав, твердо решивший добыть своего белого кита.
Так что путь у меня оставался только один. Я открыл правую дверь, включил свет и увидел перед собой крытую, вымощенную плитами известняка галерею, которая связывала церковь
Стены украшали рисунки детей, все они изображали бородатого мужчину в белых одеждах, судя по нимбу, Иисуса. Сын Божий (умения юным художникам не хватало, но энтузиазм бил через край) занимался всякими разными делами, которые, насколько я помнил, не упоминались в Святом Писании.
Иисус, вскинув руки, превращал дождь бомб в цветы. Иисус, улыбаясь, грозил пальцем беременной женщине, которая собралась поднести ко рту бутылку с пивом. Иисус спасал белого медведя с плавучей льдины. Иисус направлял огнемет на ящики с надписью «СИГАРЕТЫ» по бокам.
В конце галереи, рядом с рисунком Иисуса, использующего свое умение творить чудеса для того, чтобы превратить булочки и пироги, лежащие на столе перед мальчиком-обжорой, в контейнеры с тофу, еще одна дверь привела меня в небольшой холл. За ним начинался коридор, который тянулся вдоль классных комнат, где занимались ученики воскресной школы.
Пройдя в коридор, я увидел дверь в его дальнем конце и побежал к ней с той же прытью, с какой Иисус выгонял бы из храма людей, работавших на компании, которые изготавливали одежду из полиэстера и других синтетических материалов.
Хотя и эта дверь была заперта, открыть ее не составляло труда: один, максимум два поворота барашка врезного замка, и все дела. У верхних стеклянных панелей двери клубился туман. Подсвеченный фонарем на крыльце, этот холодный туман представлялся мне более гостеприимным, чем тепло церкви, которое мне приходилось делить с чифом. Я уже собрался повернуть барашек, когда через одну из четырех стеклянных панелей на меня уставился койот, вставший на задние лапы, а передними упершийся в дверь.
Глава 45
Когда я наклонился поближе, чтобы понять, придется ли мне иметь дело с одиноким волком, образно говоря, или со стаей, койот оскалил острые, в пятнах, зубы. Зверь лизнул стекло, словно увидел во мне вкусное угощение, выставленное в торговом автомате, на покупку которого у него не хватало денег.
У самой земли в тумане ярко светились желтые глаза других койотов, которых было так много, что у меня не хватало ни времени, ни мужества, чтобы их пересчитать. Второй койот смело поднялся к двери и поставил на нее передние лапы, остальные толпились за спинами своих вожаков, на удивление молчаливые.
Ранее, в зеленой зоне у каньона Гекаты, Аннамария сказала мне, что угрожавшие нам койоты «только так выглядят». Она заявила им, что мы — не их добыча, что они должны уйти… и они ушли.
Хотя она говорила мне, что я могу их не бояться, что я должен проявить храбрость, я не чувствовал в себе той храбрости, которую
Кроме того, Аннамария знала о них что-то такое, чего не знал я. И это знание делало ее храброй. Мне же отсутствие этого знания грозило смертью.
Торопливо попятившись от выходной двери, я шмыгнул в классную комнату и закрыл дверь со стеклянными панелями. Свет проникал в класс из коридора, и я встал рядом с дверью, в тени.
Прислушивался к шагам Хосса Шэкетта, но до моих ушей не доносилось ни звука.
Хотя обычно койоты исследуют те участки расползающейся цивилизации, которые граничат с каньонами и еще девственной природой, иногда отдельные особи рискуют проникнуть даже в центр маленького города. Колумбы своего вида.
Так далеко от привычной среды обитания раньше я видел лишь одного, в крайнем случае двух койотов. Но чтобы в тумане ждала целая стая… до этой ночи я бы сказал, что подобное — из области фантастики.
Но еще более удивляло не расстояние, на которое они удалились от каньонов и диких холмов, а их количество. Хотя несколькими часами раньше нам угрожала семья из шести койотов, они не перемещаются с места на место стаями.
Обычно койоты охотятся в одиночку, пока не спариваются, после этого охотятся парами. В их жизни бывают периоды, когда они охотятся семьями, родители с детенышами, пока последние не решают начать самостоятельную жизнь.
Самка койота приносит в помете от трех до двенадцати щенков. Некоторые рождаются мертвыми, другие могут умереть в первые дни. Большая семья включает восемь или десять особей.
Даже принимая во внимание обманчивость тумана и богатство моего воображения, я не сомневался, что у двери воскресной школы собралось как минимум двадцать койотов, а то и больше.
И если они, как говорила Аннамария, только так выглядели, то кем же они были на самом деле?
Но, кем бы они ни были, я полагал, что сыночек мамы Шэкетт опаснее всех койотов, которые бродили в эту ночь между Тихим океаном и Миссисипи. И меня очень нервировала абсолютная бесшумность его шагов.
Прикрыв рукой фонарь, я обследовал класс, в надежде найти какой-нибудь предмет, который смог бы сойти за оружие, хотя понимал, что класс воскресной школы мог предложить куда меньший выбор, чем арсенал или, если на то пошло, сумочка Берди Хопкинс. И пусть чифу порядком досталось в комнате для допросов, я сомневался, что смогу забросать его губками, которыми стирали мел с доски.
Мои поиски позволили обнаружить еще одну дверь, тоже со стеклянными панелями, прикрытыми виниловой шторкой. Как выяснилось, открывалась эта дверь в соседний класс. Вероятно, ею пользовались, когда одному учителю приходилось контролировать оба класса.
Я оставил эту дверь открытой и чтобы избежать лишнего скрипа, и чтобы обеспечить себе путь для отступления.
В каждом классе был стенной шкаф, в котором я мог спрятаться. Еще одним убежищем могла послужить ниша между двумя тумбами учительского стола.