Ночь у Насмешливой Вдовы
Шрифт:
Невольно замедлив темп, Уэст успел сообразить: стреляли либо из-за низкой ограды парка, либо от ворот. Он ринулся вниз — и совершил первую ошибку.
Он хотел сэкономить время, спрыгнув с дороги прямо на луг, но забыл, насколько здесь высоко. Пятки спружинили о мягкий дерн, и Уэст с глухим стуком упал на землю; ему показалось, будто от удара ребра прошили брюшину, а мозги вышибло из головы. Но, будучи настроен решительно, он приказал себе не думать о боли. Спустя секунду-другую он уже бежал
Разрыв между Уэстом и Корди, теперь уже с трудом ковылявшим по мокрой траве, постепенно сокращался. Когда Корди подбежал к подножию изваяния, писатель находился всего метрах в двух позади. И тогда…
Насмешливая Вдова стояла лицом к Главной улице, чуть наискосок от нее, на лице изваяния играла вечная насмешливая ухмылка. Фред Корди подпрыгнул и стал взбираться наверх — осторожно, но вместе с тем ловко, как обезьянка.
«Все кончено!» — промелькнуло в мозгу Уэста, хотя он уже преодолел последние метры, отделявшие его от каменного истукана.
Если не произойдет чуда — хотя бы самого маленького, — ему, Уэсту, конец. Корди с его любовью к акробатическим трюкам окажется наверху, прежде чем Уэст сосчитает до десяти. Тем не менее Уэст тоже ухватился рукой за выступ каменной глыбы и подтянулся. Издали поверхность валуна казалась совершенно гладкой. Однако время и ветер проделали в камне множество трещин и глубоких разломов, за которые можно было ухватиться руками.
Взбираться следом за Корди Уэст не мог. Один удар по голове подкованным ботинком — и он упадет. Уэст карабкался по валуну сбоку.
Ему показалось, прошла вечность, прежде чем он одолел половину пути. Для человека, который никогда в жизни не занимался альпинизмом, самое трудное — найти опору для ног, встать так, чтобы они не соскользнули и не пришлось болтаться над обрывом, вцепившись в крохотный выступ и дрожа всем телом.
Уэсту проще было подтягиваться на руках. Подъем оказался очень трудным. Было такое чувство, что Насмешливая Вдова, накопившая за более чем тысячу лет много злобы, дрожит и протестует. Иногда руки соскальзывали, и приходилось прижиматься к скале и двигаться ползком.
Сверху упал камень.
В отчаянии Уэст решил, что Корди уже побывал на вершине — то есть у глаз каменного чудовища — и теперь спускается. Добравшись до относительно безопасного места, он попытался обойти изваяние кругом. Если бы только увидеть Корди…
И тут он его увидел.
Маленький сапожник стоял прямо над ним — метрах в трех. Уверенно держась руками за выступы в камне, Корди сверху вниз смотрел на писателя.
Злобное личико Корди, которое то закрывала тень, то освещала луна, было мертвенно-бледным; нос еще больше заострился. Уэст слышал, как тонко, с присвистом, дышит сапожник.
— Фред! — крикнул писатель, стараясь не показывать,
Корди оскалился; сверкнули белые зубы.
— А, мистер Уэст! — почти любезно проговорил он. — Я вас узнал. Или вы решили, что нет?
— Что вы там делаете?
Улыбка Корди, казавшаяся безумной, ясно выражала его чувства.
— Будто сами не знаете!
— Раз уж на то пошло, — продолжал Уэст, — что мы оба тут делаем? Спускайтесь, хорошо? Я ваш друг, разве вы не знаете?
Корди задумался. В его глазах мелькнуло подобие мысли, но вдруг сапожник хитро осклабился, отчего вид его стал еще страшнее.
— Лично против вас я ничего не имею, мистер Уэст. Ей-богу, вы мне по душе! — Отпустив правую руку, Корди едва не ткнул ею в писателя. — Вот почему мой вам совет: спускайтесь. Уходите отсюда! Тогда у вас еще есть шанс. Скорее!
— А если я не уйду?
— Тогда я покажу вам, кто тут главный! — хрипло каркнул маленький уродец.
Правая рука Корди исчезла из поля зрения. Уэст догадывался, что тот ищет. Какой-нибудь достаточно тяжелый камень — небольшой, но увесистый.
Найдя то, что искал, сапожник замахнулся. Уэст увидел, что камень летит прямо ему в лицо. Инстинктивно пригнувшись, он невольно отпустил одну руку и повис над обрывом на другой руке, вцепившись всеми пятью окровавленными пальцами в крошечный выступ. Едва не задев его, пущенный Корди камень с глухим стуком упал на луг.
Уэст поднял вторую руку и стал нашаривать выступ или трещину, за которую можно было бы ухватиться. Мимо просвистел еще один камень, но Корди был в такой ярости, что опять промахнулся.
— Вы за это ответите, Фред!
— Вы так думаете?
— Можете долезть доверху. Можете даже забраться в глаза, — последнее слово Уэст намеренно выделил, — но вам рано или поздно придется спуститься, и тогда я вас достану.
Уэст перестал обращать внимание на сапожника. Он прижался к скале, лоб и запястья стерлись до крови; он осторожно продвигался вверх. Один шаг, два, три, четыре, пять. Корди, с нечеловеческой живостью лавировавший по скальным плоскостям, должно быть, уже почти добрался до вершины.
Остановившись на более-менее удобной площадке, Уэст решил сделать передышку. И тут все у него внутри похолодело. Ему показалось, что изваяние — огромная каменная фигура — чуточку накренилась.
В мозгу вихрем пронеслись обрывки слышанного ранее разговора. Мягкий вечерний свет, субботний вечер; он точно увидел перед собой сэра Генри Мерривейла, который стоит у подножия Вдовы и смотрит вверх, а потом говорит:
— Вот какой вопрос, сынок, можно влезть на ту фигуру?
И смущенную скороговорку викария: