Ночь в башне ужаса
Шрифт:
Передо мной медленно шагал Эдди, оглядывая закопченные каменные стены.
– Как здесь темно! – Он оглянулся. – Скорее, Сью! Не отставай.
Я боялась перепачкать куртку. Вообще-то меня не назовешь упитанной, но лестница была такой узкой, что я то и дело задевала стены плечами.
Казалось, что мы бредем по лестнице уже целый час. Наконец мы остановились на площадке. Прямо перед нами была маленькая, темная камера, отгороженная железной решеткой.
– Сюда бросали узников, посаженных в тюрьму по политическим мотивам, – объяснил мистер
Подойдя поближе, я увидела, что в камере нет ничего, кроме узких каменных нар и деревянного столика.
– Что же было дальше с этими узниками? – спросила седая дама. – Неужели им приходилось годами сидеть в этой клетке?
– Нет. – Мистер Старке потер подбородок. – Чаще всего им отрубали голову.
Я похолодела. Подойдя вплотную к решетке, я осмотрела тесную камеру.
«Здесь держали взаперти живых людей, – думала я. – Живые люди стояли возле этой решетки и смотрели сквозь нее, сидели за этим столиком. Вышагивали туда-сюда по тесной клетке. Ждали своей участи…»
С трудом сглотнув, я обернулась к брату и увидела, что он перепуган не меньше, чем я.
– Но мы еще не дошли до верхней площадки башни, – сказал мистер Старке. – Давайте продолжим осмотр.
Каменные ступени постепенно становились все выше и уже. Держась за стену, я шагала следом за Эдди. Внезапно у меня возникло странное ощущение: мне показалось, что я уже бывала здесь, поднималась по винтовой лестнице, видела верхнюю площадку древней башни.
Разумеется, такого быть не могло: мы с Эдди впервые в жизни очутились в Англии. Но странное ощущение не покидало меня.
Наконец вся группа собралась в тесном помещении наверху. Может, я видела эту башню в кино? Или на фотографии в журнале? Почему она кажется мне такой знакомой?
Я резко встряхнула головой, пытаясь отогнать тревожные мысли, встала рядом с Эдди и огляделась.
Сквозь маленькое круглое окно высоко над головой лился тускло-серый свет. Комната была круглой, голые стены покрыты трещинами и темными пятнами. Потолок оказался таким низким, что мистеру Старксу и некоторым туристам приходилось наклонять голову.
– Должно быть, многим из вас вдруг стало тоскливо, – негромко сказал мистер Старке.
Мы тесно обступили его, чтобы лучше слышать. Эдди, нахмурившись, смотрел на окно.
– В этой камере держали юного принца и принцессу, – печально продолжал мистер Старке. – Это случилось в начале пятнадцатого века. Здесь, в тесной клетке, томились Эдуард и Сюзанна Йоркские. – Он взмахнул красным флажком, и мы обвели взглядами круглую комнату. – Представьте себе двух детей, увезенных из родного дома и запертых в промозглой камере на верхушке башни… – Мистер Старке говорил почти шепотом.
Мне вдруг стало холодно. Я застегнула куртку, а Эдди засунул руки поглубже в карманы джинсов. Его глаза расширились от страха, он боязливо обводил взглядом унылую комнату.
– Но принц и принцесса не долго пробыли здесь, – Мистер
Мистер Старке закрыл глаза и склонил голову. В комнате повисла тягостная тишина. Никто не шевелился. Все стояли молча. Только ветер завывал в крохотном окне над нашими головами. Я зажмурилась и попыталась представить себе двух детей – мальчика и девочку. Испуганных и одиноких. Пытающихся заснуть среди холодных серых камней. Но вдруг дверь распахивается, и в камеру вливаются незнакомые люди. Не говоря ни слова, они принимаются душить принца и принцессу.
Прямо здесь, в этой комнате. На том же месте, где сейчас стою я…
Я открыла глаза. Эдди встревоженно смотрел на меня.
– И вправду страшно… – еле выговорил он.
– Еще бы! – усмехнулась я.
Мистер Старке продолжил рассказ. Неожиданно я выронила фотоаппарат, и он с грохотом упал на каменный пол. Я поспешно наклонилась, чтобы его поднять.
– Эдди, объектив разбился! – воскликнула я.
– Тс-с-с! Я хочу послушать, что говорит мистер Старке про принца и принцессу! – перебил меня брат.
– Но мой фотоаппарат… – Я встряхнула его – сама не знаю зачем. Как будто надеялась таким способом починить разбитый объектив.
– Что он сказал? Ты слышала? – насторожился Эдди.
Я покачала головой:
– Прости, я прослушала.
Мы подошли к низкой койке, придвинутой к стене. Рядом стоял трехногий деревянный табурет. Больше в камере ничего не было.
Неужели принц и принцесса и вправду сидели здесь? Может быть, они вставали на койку и пытались дотянуться до окна?
О чем они говорили? Гадали, что с ними будет дальше? Или мечтали о том, что станут делать, оказавшись на свободе и вернувшись домой?
Как все это печально и страшно!
Я подошла к койке и потрогала ее ладонью. Койка была жесткой. На стене виднелись какие-то черные отметины. Буквы? Неужели принц или принцесса успели что-то написать?
Я подошла поближе и прищурилась, разглядывая отметины. Нет, это не буквы – просто трещины на каменной поверхности.
– Идем, Сью! – Эдди потянул меня за рукав.
– Сейчас!
Я снова провела ладонью по койке. Какое твердое, бугристое, неудобное ложе!
Запрокинув голову, я посмотрела на окно. В комнате потемнело, словно наступила ночь.
Каменные стены вдруг сомкнулись, обступили меня. Мне казалось, что я заперта в темном, холодном, страшном чулане. Стены наваливались со всех сторон, грозили обрушиться, задушить.
Может, то же казалось и принцу с принцессой? Наверное, я испытала тот же ужас, который мучал их пятьсот лет назад.
Тяжело вздохнув, я обернулась к Эдди.
– Пойдем отсюда. – Голос у меня дрожал. – Здесь слишком страшно… и грустно.
Мы направились к лестнице и вдруг застыли, одновременно вскрикнув.