Ночь в Кэмп Дэвиде
Шрифт:
— Хорошо хоть у вас хватило мужества самому от всего отказаться, — сказал Холленбах уже более спокойным голосом, — хотя и тут вы, как всегда, опоздали, сенатор, мне жаль вас. Я бы хотел, чтобы это всё кончилось так же хорошо, как и началось.
— Я тоже, мистер президент.
Снова наступило молчание. Когда Холленбах нарушил его, голос его прозвучал уже совершенно официально:
— Я был бы очень вам признателен, если бы вы переслали мне почтой серебряную авторучку.
— Конечно, сэр. Прощайте.
— Прощайте, сенатор.
Уязвлённый, чувствуя себя так, словно ему переломали
Марта стояла в гостиной у окна и нервными движениями расправляла новые занавеси. Заслышав его шаги, она обернулась.
— Я всё сказал ему, Марта, он понял. Считай, что из бюллетеня меня вычеркнули. Впрочем, по существу я ведь там никогда и не был.
Марта молча подбежала к нему, обняла и прильнула к его губам долгим поцелуем, в который вложила всю горечь нелепых и безымянных обид, которыми люди по слепоте своей ранят друг друга. Он тоже молча обнял её и прижал к себе. Когда он наконец отпустил её, она улыбнулась и задорно подмигнула:
— Ничего, Джим, ты ещё долго будешь самым красивым сенатором от штата Айова!
— Даже с такой женой, которая занимает нейтральную позицию по вопросу обновления городов?
— Нейтральную? Негодный, я всегда была против.
Они снова прильнули друг к другу, и Джим теперь знал, что в его доме опять тепло и уютно, как бы ни было холодно и страшно в Белом доме, подвластном безумию его хозяина.
ГЛАВА 11. ПЕТЛЯ СТЯГИВАЕТСЯ
К полудню Джим Маквейг уверился, что никто больше за ним не следит. Первый признак окончания слежки он заметил ещё утром, когда остановился в торговом центре МакЛина, чтобы отдать в сухую чистку свой костюм, и не увидел поблизости никаких молодых людей в модных шляпах. В Сенате их также не было. И наконец, тот же факт подтвердил и его помощник Флип Карлсон. Докладывая сенатору о бесчисленных конституционных и законодательных делах и сидя на краю его письменного стола, Карлсон неожиданно спросил:
— Послушайте, Джим, что у нас тут такое творится?
— Ну уж это вам лучше знать, — отозвался Маквейг.
Но Карлсон не поддержал шутливого тона:
— Я не шучу, Джим. У меня такое впечатление, что во всём этом замешаны вы, но только не хотите об этом рассказывать.
— С чего это вы вдруг решили, Флип? Что случилось?
— Вчера вечером звонит мне вдруг какой-то парень, называет себя Филлипсом и заявляет, что он агент ФБР. Говорит, что хочет прийти ко мне на квартиру и задать пару вопросов, но я говорю, что у меня назначено свидание, и предлагаю встретиться здесь, в приёмной, сегодня утром. Резонно? Тогда он говорит, что предпочёл бы встретиться где-нибудь в другом месте, так как дело щекотливое и связано с нашей сенатской работой. Итак, я договорился встретиться с ним сегодня в два часа в ресторане «Объятия Кэрол». И вдруг около часа назад он звонит и говорит, что необходимость в нашей встрече отпала, так как расследование, которым он занимался, прикрыто.
— Ну и что в этом необычного? Бюро ежедневно по той или иной причине заводит и прекращает десятки таких расследований. Почему вы вдруг решили, что оно касалось меня?
— Бросьте,
Джим напустил на себя равнодушный вид и зевнул:
— И всё-таки не вижу в этом ничего особенного.
Карлсон нахмурился и внимательно посмотрел на Маквейга:
— Ну а как у пас продвигаются дела с биографией Холленбаха?
— Прекрасно, — соврал Джим.
— Чёрт бы меня побрал, если я понимаю, где вы находите на это время! — Карлсон вскочил со стола и скрестил руки на груди. — И всё же меня не покидает чувство, что тут творится что-то неладное. Во всяком случае, не забывайте об этом, Джим: если вам понадобится помощь, можете располагать мною.
— Спасибо, Флип. У меня, правда, всё в порядке, но я не забуду о вашем предложении.
Когда за Карлсоном закрылась дверь, Джим задумался. Очевидно сегодня утром, сразу же после его звонка в Белый дом, президент отменил слежку. Факт этот почему-то не доставил Джиму должного облегчения, тоска прильнула к нему, как пропитанная дождём рубашка. Он представил себе, как Марк читал досье ФБР в своём кабинете, возможно поздно ночью. Угадывая подтекст за прозрачными намёками, президент с его чопорностью, наверное, не раз брезгливо поджал губы. Мысль об этом выводила Джима из себя.
Теперь это увесистое досье на него и на Риту Красиц-кую наверняка покоится в хранилище ФБР. Бюро редко что-либо выбрасывает, поэтому досье пролежит там в течение многих лет, и, может, никто в него так никогда и не заглянет. Но тем не менее, оно навсегда останется там — бесстрастная хроника одного прелюбодеяния. Сам факт существования такого досье на сенатора Соединённых Штатов заключал в себе нешуточную угрозу, с его помощью Джима всегда могли скомпрометировать как политического деятеля. Сколько таких вот досье скопилось в хранилищах ФБР, и какой государственный деятель рискнул бы потребовать от ФБР отчёта в том, каким образом расходует оно деньги налогоплательщиков?
Маквейг вздохнул, снял ноги со стола и надавил кнопку, вызывая Карлсона.
— Флип, у меня что-то сделалось с памятью, — сказал он, когда помощник вошёл в кабинет. — Я забыл известить галерею прессы, что сегодня днём я устраиваю конференцию. Давайте назначим её часа на два, чтобы она успела попасть в вечерние газеты.
Флип оживился:
— Так значит, вы всё же даёте согласие баллотироваться?
— Наоборот, я намерен заявить, что не буду выставлять свою кандидатуру.
— Это же сумасшествие, Джим!
Всё правильно, подумал Маквейг, догадка у тебя верная, Флип, да только сумасшедший не я.
— Никогда ещё я не был так здоров, — с наигранной бодростью ответил он. — Я всё продумал, Флип. Я ещё долгое время могу быть неплохим сенатором от штата Айовы, но для такой важной работы я ещё слишком молод и неопытен.
Заметив на лице помощника недоверчивое выражение, Джим озорно подмигнул ему:
— Кроме того, мне известно из достоверных источников, что Холленбах никогда не согласится на мою кандидатуру, так что я просто сматываю удочки до того, как он отвергнет меня публично.